Осенние дали

— Любовь — чувство небезопасное, с ней надо поосторожней, — с неожиданной страстностью заговорил Андрей Ильич. — Любовь… подавляет, не дает рассуждать: сколько миллионов сердец она разбила? Ошибиться один  р а з  в любви — это, возможно, сделать себя несчастным на  в с ю  жизнь. Потому что любовь сильнее даже инстинкта самосохранения; она сама дает жизнь. Горбачева возьми… директора нашей МДС. Бросил Антонину, ушел. А у них двое детей. Видишь, какие злые гримасы у любви?

Горбачевы были людьми их служебного мирка. Варвара Михайловна знала, что супруги часто ссорились. Раньше она горячо осуждала Горбачева за то, что «легкомысленно» связал себя с молоденькой билетершей из кинотеатра «Октябрь», разбивает семью. Теперь Варвара Михайловна промолчала и опустила голову.

Над кудрявыми макушками дубов, над синими веретенами елей, над волнистыми косами березок спокойно, медленно проплывали кучевые облака с голубым подбоем; влажно, словно тающие льдины, сияли их верхушки. Комары зудели вокруг вспотевшего лица, рук. Истомно куковала кукушка. Иногда сверху падала мимолетная тень, гася шелковистый блеск высокой лесной травы, лилово-красные соцветия иван-чая на вырубках. Васятка бежал уже впереди. Он то выскакивал на дорожку, то исчезал в зеленой сочной чаще: голос его звенел то в одном месте, то в другом.

— Обвинять проще всего. Но ведь… — Варвара Михайловна слегка побледнела, искоса взглянула на мужа, словно не решаясь произнести то, что у нее вертелось на языке.

— Что?

Он почувствовал: сейчас должно наступить объяснение.

— Но ведь, — с какой-то отчаянной решимостью произнесла она, — бывает и так: муж или там жена… и не хотят, а вдруг влюбляются в кого-то. Вот Горбачев. Сам говоришь: «Любовь — огонь, преград не знает». Захватило его, и ушел к другой женщине. Думаешь, он не страдал?

На этот раз побледнел Андрей Ильич. В нем все же тлела надежда, что Варя не потеряна. Ему и хотелось как можно больше выпытать о ее отношениях с Молостовым, и боязно было узнать, что прежней жизни наступил конец. Теперь он понял: жена перешла рубикон, и, чтобы не выдать своего смятения, вновь вытер платком лицо; руки его дрожали.

— Согласен, и Горбачеву было трудно бросить семью. В таких случаях небось и подлец волнуется. Ну, а каково-то Антонине? Отдала ему пыл девичьей любви, здоровье, увяла — и теперь не нужна? А ведь, наверно, парнем Горбачев клялся ей в верности до гроба? Он-то идет к молодой, его там ждет обновление, животная радость, а Антонину? Разбитые черепки? И ребята полусироты! Ведь это и для них душевная травма: отец бросил. Мы часто удивляемся, откуда берутся малолетние преступники, хулиганы, шизофреники. Старшенький Горбачевых без отца совсем от дома отбился, приходит с улицы в два часа ночи. Вместе с Михневым — сыном нашей уборщицы от первого брака, сейчас у нее второй муж — залезли в ларек газированных вод, хотели сиропу напиться. Разве не мы, родители, тут виноваты? И конечно, Горбачев не имел права об этом забывать. Взял обязательства перед женой, детьми, обществом — выполняй. Любовь — не только наслаждение. Любовь — это и самопожертвование, верность, терпение.

Варвара Михайловна покосилась на мужа с некоторой опаской, интересом. Она все еще не могла до конца понять: чувствует ли Андрей, что речь идет о них самих? Затем губы ее, подбородок приняли то знакомое Камынину выражение упрямства, с которым она всегда доводила начатое дело.

— Хорошо. Ну, а если у Горбачева исчезло… семейное содружество? Если после нескольких лет люди вдруг почувствовали, что просто обманывались, когда вместе жили: думали, характеры одинаковые, а выходит — разные? Что тогда?

— А разве есть на свете хоть два одинаковых характера? — запальчиво ответил Андрей Ильич. — Ведь, как правило, за отговоркой о несходстве характеров стоит желание одного из супругов найти более молодое тело, свежее чувство. Горбачев небось не к старухе ушел? Билетерша из «Октября» в дочери ему годится. Наоборот, в народе есть примета, что люди с разными характерами как раз легче и уживаются. Представь двух вспыльчивых супругов, что получится? В том-то и беда, Варя, что у нас браки заключаются так: познакомились в автобусе, сходили в кино — и они уже «родственные натуры». Пожили месяц, — оказывается, «характерами не сошлись». Достойно это людей? — Лицо его исказила злая судорога, а в голосе наконец прорвалось тяжелое, грубое презрение. — Кошки лишь так сбегаются.

Варвара Михайловна вспыхнула:

— Ну, ты всегда найдешь доводы. Разве ты когда признавал себя неправым? Это я «неразвитая», «рабыня чувств»… ты ведь непогрешимый. «Долг. Ответственность»! — передразнила она мужа. — Заладил. А любовь? Ее место на запятках? Она лишь служанка высоких понятий?

— Этого я не утверждал. Но когда перед нами действительно  л ю б о в ь, а не увлечение, в спешке принятое за любовь. Кто кинет камень в любовь подлинную? Однако я не могу поверить, что кассирша из «Октября» для Горбачева… не могу. Оправдывать же чувственность считаю противным своим убеждениям.