Осенние дали

У Варвары Михайловны не хватило силы закончить вопрос. Она растерялась, бессильно привалилась спиной к смолистому косяку двери. Не такого признания ожидала Варвара Михайловна. И хотя она не высказала своей мысли, Забавина ее отлично поняла и тут же ответила:

— Это все до вас не касается.

— Давно вы…

Забавина не ответила; щеки ее в полутьме полыхали румянцем, красные губы изогнулись с выражением превосходства, торжества.

— Я знаю, — кивнула головой Варвара Михайловна. — Еще с Чаши. Ведь мы вместе ехали весной на машине. А почему же вы с… Молостовым не расписались?

Забавину словно ударили. Она вплотную надвинулась высокой грудью, всей крупной фигурой в захватанном халате, словно вытесняя Камынину из кладовки.

— И не собираюсь. Было время — нравился и любила, а теперь можете подобрать. Поспешите: работа на трассе кончается. Пашечка в Чашу вернется, опять ко мне придет. Иль еще раз мужа-дурачка вкруг пальца обернете и заставите взять дружка в облдоротдел работать? Да небось ведь у вас в Моданске другие есть развлекатели? Поиграли с Пашечкой и бросите. Снова ему придется в полночь-заполночь ко мне в окошко стучать. Да только я не приму. Найдем лучше, лишь стоит поманить.

Варвара Михайловна совершенно ясно увидела, что Забавина говорит так из ревности: ей и посейчас дорог Молостов. И как она еще с первой встречи у шалаша, когда увидела дорожного техника и заведующую столовой вместе, не почувствовала их отношений? Ошеломленная Варвара Михайловна испытала ощущение человека, который поскользнулся и на глазах у толпы упал в грязную, вонючую лужу. Он с ужасом представляет, во что превратился; надо подняться — и мучительно стыдно перед людьми.

— А вашим придиркам… — продолжала Забавина, и глаза у нее заблестели, как у кошки. — Вы меня этими придирками не запугаете. Ясно? Не запугаете.

Неожиданно Камынина рассмеялась — тихонько, устало, но искренне:

— Не так вы меня поняли, Клавдия Никитишна. Конечно, я сама виновата. Ну что ж: будет наука на будущее. — Она тяжело, подавленно вздохнула. — Вы правы только отчасти. Совсем отчасти.

За стеной кладовки послышались шаги, голос возчика окликнул:

— Але, Клавочка! Выдь на лавочку. Давай за хлебом в сельпо, в Бабынино подвода идет. Поворачивайся, не то, гляди вон, туча заходит.

Услышав голос возчика, Варвара Михайловна глянула на заведующую столовой и вышла из кладовой. Ничего не сказала ей больше и Забавина. Они будто условились, что этот разговор останется между ними.

Забыв про больных в шалаше, Варвара Михайловна бессильно, словно избитая, пошла обратно на трассу. Отчего так сумрачно: ведь утро?! Да, да, возчик говорил что-то про тучу? Действительно, вон из-за верхушек елей ползут грузные, синеватые облака, клещами охватывая юго-восток. Солнце еще светит, но уже на лес, на луг упала тень, и, несмотря на теплоту, в летнем воздухе чувствуется сырость. Опять, значит, будет дождь. Ну и тоска.

Разве можно уйти от самой себя? А именно этого хотелось Варваре Михайловне. Она была возмущена, оскорблена, раздавлена. Она несла Павлу свою душевную чистоту, собиралась пожертвовать для него всем: семьей, прежними знакомствами, налаженным бытом — и вдруг узнала, что у него есть любовница. В какой-то частичке мозга трезвый голос ей говорил: что же тут странного.? Павел Антонович здоров, молод, самостоятелен; Забавина — разведенка, тоже одинокая. Но Варвара Михайловна не хотела слушать этот трезвый голос: все в ней кипело. Как Павел жил в Чаше, в конце концов, ее не касается. Но зачем же здесь, в лагере, ухаживая за ней, он по-прежнему встречался с заведующей столовой? Ведь именно с нею вечером после политбеседы он пошел в лес?

Ей вдруг захотелось увидеть Андрея. Он такой благородный, хороший. Внезапно краска залила лицо, шею, руки Варвары Михайловны, и на глазах, не от внутренней боли, а от стыда, выступили слезы. Сколько страданий принесла она мужу своим «романом»! Достойна ли она теперь его? (Ей всячески хотелось возбудить в себе любовь, нежность к нему.) Где Васятка? Сыночек, родной… он на трассе.

Варвара Михайловна почти побежала к небольшому пятитонному катку, возле которого стоял мальчик. Туча заходит, ребенок может вымокнуть, простудиться: вчера перед обедом он два раза кашлянул. Это ужасно. Она подхватила Васятку на огрубевшие от работы руки, покрыла лицо поцелуями. Заметила, что его рубашка запачкалась, скорее повела в шалаш переодеваться. Мальчик выразил неудовольствие: чего мама мешает играть? Ему было так весело! Он кидал камни под каток, и тяжелая машина с хрустом их крошила.

XXVII

Вдали над Окаевским карьером висели хмурые, синевато-желтые тучи, словно простеганные хвостатыми нитками: там шел дождь. То и дело вспыхивали молнии, взрывая громады туч, колебля окрестности неровным, мертвым светом; заглушенный расстоянием, слабо рокотал гром. По раскисшему проселку мимо песчаных разработок медленно пробирался газик, невыспавшийся Камынин хмуро поглядывал в смотровое стекло.