Осенние дали

И сейчас, глядя сквозь тюлевую занавеску на улицу, Андрей Ильич пришел к выводу, что прихоть жены с трассой принадлежит к таким, которые ничем не возьмешь — ни уговорами, ни бранью. Действительно: ему поручено огромное ответственное дело, у него подъем. А у Варюши? Опять больница, сынишка, домашние заботы. Значит, надо уступить. Все же Андрею Ильичу вдруг расхотелось сидеть дома. Пойти в облдоротдел, что ли? Но сегодня воскресенье.

Лучше побродить по улице, наедине переварить сознание своей неправоты, бессилия, а то еще нагрубит. Андрей Ильич вышел в полутемную переднюю с запахом кухни, помойного ведра, снял с вешалки пальто и стал одеваться. Дверь в столовую была открыта. Игравший оловянными матросиками сынишка поднял большую голову, спросил:

— Опять уходишь к работе от нас с мамой?

— Надо, Васек, — улыбнулся отец.

— А сегодня красное число, — указал мальчик на висевший отрывной календарь. — Сегодня работа заперта на замок.

Варвара Михайловна, не оборачиваясь, глядя в трюмо и видя там мужа, сказала:

— Папе, Васенька, скучно с нами, вот он и уходит.

«Вишь, как приучила ребенка», — с сердцем подумал Камынин. Он молча, с терпеливо-спокойным выражением продолжал поправлять кашне под воротником драпового пальто. Жена глянула на него с нескрываемым недоброжелательством: вот-вот вспыхнет.

— Отвечать не хочешь, Андрей? Сегодня выходной, куда идешь?

— Но ты ведь и не спрашивала, куда я собираюсь? — проговорил он, так и не ответив на ее вопрос: это доставило ему особое удовольствие.

— Уж не притворяйся, притвора. Я знаю, что всегда вывернешься. Язык у тебя хорошо привешен. Куда идешь, спрашиваю?

Она теперь явно хотела вызвать ссору.

— Вот это дело другое, — ответил Андрей Ильич, не теряя ровного тона и зная, что именно его внешнее спокойствие больше всего бесит жену. Он неторопливым движением снял с полки серую кепку, вытер рукавом тулью. — Зайду в гостиницу. Из Чаши люди приехали: заместитель предрика Баздырева и новый районный техник Молостов. О деле надо потолковать.

Он посмотрел на жену тем взглядом, который говорил: «Что, взяла? Раз вопрос касается работы, это область, в которую тебе лучше не вмешиваться, все равно настою на своем». К его удивлению, Варя ничего не возразила, вновь отвернулась к трюмо и еще старательнее стала укладывать свои завитые волосы. Неужели успокоилась? Следующие слова жены открыли Камынину ход ее мыслей.

— Папа уходит, Васятка, — обратилась она к сыну, — и мы уйдем. Ладно? Возьмем билеты в кукольный театр, сегодня там «Кот в сапогах». Мы тоже не останемся дома.

Мальчик радостно затопал ногами и поразбросал всех оловянных матросиков.

VI

В передней задребезжал звонок, Феклуша открыла дверь. «Дома?» — послышался мужской голос, и тотчас в комнату вошел начальник областного дорожного отдела Хвощин. Хромовые сапоги его были ярко начищены и распространяли запах ваксы.

— Отобедали? — с хорошо разыгранным огорчением спросил он Варвару Михайловну, ставя на стол бутылку вермута. — Эх, опоздал. Придется тебе, кума, хоть селедочку почистить.

— Николай Спиридонович? — удивился Камынин, шагнув навстречу своему начальнику. — С магарычом? Что за притча?

— Вот уж действительно! — непринужденно, с улыбкой воскликнула и Варвара Михайловна, словно не она только что ссорилась. — Каким ветром?

Камынин поспешно снял кашне, положил кепку обратно на полку вешалки.

— Поздравить тебя пришел, — громко, весело сказал Хвощин хозяину, толстой короткопалой рукой в рыжих волосках вынимая еще из кармана френча банку болгарского перца в томате. — Можно сказать, подхалимаж подчиненного.

Камынин ничего не мог понять; терялась в догадках и Варвара Михайловна. Хвощин озоровато подмигнул своему главному инженеру:

— Загадал тебе загадку? Поломай-ка свою ученую головушку.

И, видя, что Камынины по-прежнему молчат, смотрят вопросительно, пояснил:

— Ладно. Я человек добрый, долго темнить не люблю. Пришел доложить, что мы поменялись ролями: теперь ты мое начальство. Вчера бюро обкома выдвинуло тебя руководить строительством шоссейки, а меня поставили твоим замом. Вот я и поскорей с поклоном. Ты это запомни.

И Хвощин захохотал, колыхнув небольшим брюшком, обтянутым полувоенным костюмом из диагонали защитного цвета. Был он коренастый, здоровый, плотно сбитый, с широким гладким весноватым лицом цвета семги, с рыжими густыми волосами, зачесанными назад и лишь чуть поредевшими над лбом.

Варвара Михайловна поспешно стряхнула волосок с блузки, по-прежнему любезно улыбаясь «куму», открыла комод, чтобы достать чистую скатерть. Феклуша стала выносить грязную посуду.

— Не шутишь, Николай Спиридонович? — сказал Камынин, от неловкости не зная, как себя держать.

— Годы не те, Андрей Ильич. Да ведь и ты не девка, чтобы с тобой игры заводить.

— Может, послать еще Феклушу за вином? — негромко обратилась Варвара Михайловна к мужу.