Осенние детективные истории

Голос у нее был низким, чуть хрипловатым. Этот голос свел меня с ума — если я еще не был достаточно сумасшедшим.

— Вы мне поможете, — попытался сострить я.

Она мило рассмеялась, усаживаясь.

Бармен принес ей коньяку. Официантка поставила кофе для меня.

— Здесь лучший кофе во всем поселке, — проинформировал я незнакомку.

— Знают секрет? — Она улыбнулась и пригубила коньяк.

— Не жалеют заварки.

— Вы здесь старожил?

— Я гурман. Люблю настоящий кофе. Люблю готовить.

— Яичницу?

— Соте из баклажанов. Салат из креветок с ананасами. Осетрину в кляре.

— Звучит аппетитно.

— Друзьям нравится. И девушкам — тоже.

— Дайте списать рецептик. Креветки с ананасами — весьма романтично.

— Хотите удивить мужа?

— Удивлять можно не только мужа… — сказала она. — Пейте кофе, он совсем остыл.

— Может, выпьете со мной чего покрепче?

— Я уже пью.

— Одна рюмочка не спасает от холода.

Она покачала головой и откровенно взглянула мне в глаза:

— Я люблю делать глупости на трезвую голову.

Мне показалось, что я ослышался. Я не нашелся, что ответить, и сделал долгий глоток кофе. Мой дружок, и без того давно уже пробудившийся от ее низкого голоса и обещающих глаз, совсем распоясался.

— Какого рода глупости вы предпочитаете? — спросил я внезапно охрипшим голосом.

Я смотрел ей в глаза. Она не ответила. Усмехнулась и допила коньяк. Над столиком повисло молчание.

Море расшумелось еще пуще. Три курортницы, бросая на мою собеседницу ледяные взоры, принялись собираться.

— Вы умеете гадать на кофейной гуще? — вдруг спросила она.

— Не люблю гадать. Чему быть, того не миновать.

— Вы фаталист? Печорин?

Я усмехнулся:

— Скорей Максим Максимыч.

— А я гадаю. По книгам. По рукам… А все-таки лучше всего выходит по кофе. Дай мне твою чашку.

Я не ослышался. Она сказала мне «ты». Я был покорен. Я был в полоне. Безропотно передвинул ей по столу чашку.

Она слегка покрутила гущу, а затем быстрым движением опрокинула чашку на блюдце.

Уже совсем стемнело — только качался от ветра фонарь перед входом в наше кафе да грохотало море. По набережной зябко проходили курортники в накинутых на плечи кофтах. Ветер трепетал рукавами.

Незнакомка резко перевернула чашку и сосредоточенно уставилась на кофейный узор. Прошла минута. Вдруг она побледнела и резким движением отодвинула блюдце.

— Что там?

— Хочешь — смотри.

Я придвинул чашку к себе. Всмотрелся.

— О! Там написана фамилия будущего президента!

— Не смешно, — строго сказала она. — Смотри лучше.

— Чей-то рот. Широко открыт. Кто-то кричит!

— Это женский рот.

— Ну и что? — Я внимательно взглянул ей в глаза. — Женщины кричат по разным причинам.

Она отвела глаза. Она по-прежнему была бледна.

— Пойдем отсюда, — вдруг сказала она.

— Я знаю хороший ресторанчик.

— Нет. Проводи меня домой.

— У меня машина.

— Тогда довези.

Мы вышли из кафе и пошли через набережную к моей старухе «Ауди». Девушка молчала, зябко обхватив себя руками.

Я открыл перед ней дверцу и усадил в теплое авто, нагретое за день. Сел рядом с ней. Включил зажигание. В машине было темно.

— Дай мне сигарету, — глухо сказала она.

— Лучше я тебя поцелую.

Она не ответила.

Я повернулся к ней, погладил по щеке и поцеловал в губы. Она ответила на поцелуй. Затем обняла меня за шею правой рукой и стала целовать — сильно, страстно.

Когда кончилось дыхание, я оторвался от нее и хриплым голосом сказал:

— Говори, куда ехать.

* * *

Дом стоял на обрыве. Где-то там, внизу, грохотало море.

Мы въехали во двор. Каменный трехэтажный дом не светился ни одним окном.

Мы вышли из машины. Девушка взяла меня за руку и повлекла к ступенькам. Отворила мощную дубовую дверь. Мы вошли. Она не стала зажигать свет. В темноте дом казался огромным.

Я обнял ее. Тело было упругим и гладким. Я гладил ее и целовал — губы, шею, плечи. Я потерял голову.

— Подожди, — шептала она, — не спеши…

Я стал расстегивать пуговицы на ее костюмчике. Она была вся мягкая и податливая под льняной тканью. Лифчика не было. Моя рука коснулась ее прохладной груди.

— Ну не торопись же ты… — задыхаясь, говорила девушка.

Я нашарил «молнию» юбки. Стал дергать ее.

Она вдруг с силой ударила меня кулачками в грудь. Я отлетел.

Она залепила мне пощечину и неожиданно закричала:

— Не торопись, я тебе говорю!

И тут в доме вспыхнул свет. Яркий свет.

Инстинктивно я зажмурил глаза, а когда вновь открыл их, то увидел: моя пассия, раскрасневшаяся, наводит порядок в одежде. Ярчайшая люстра освещает огромный высокий зал. В зале пустынно. Потухший камин. А посреди — два кожаных кресла. Между ними — шахматный столик.

Дубовая лестница ведет на второй этаж.

А на верхней ступени стоит маленький человечек, весь в черном, и держит пистолет.

— С прибытием, — низким голосом сказал человечек и стал медленно спускаться по лестнице, держа меня на прицеле.

Он был маленького роста, с огромной головой и огромной грудной клеткой. Туловище его было слегка скособочено. Одну ногу он приволакивал. Голубые водянистые глаза — ясные, умные, беспощадные глаза! — были устремлены прямо на меня.