Осенние перелеты (сборник)

– Во всем ты, дочка, права. Но в слове «переборщить» ясно слышится – перебор в щах. Ну при чем тут свекла? Из свеклы варят свекольник, а также ботвинью.

В день описываемых событий Яков Ильич тоже стоял у плиты – у бензиновой, которая, как известно, работает шумно и быстро. Специально к приезду Наташи Яков Ильич Шарапов готовил свое второе после кислых щей любимое блюдо – макароны по-флотски.

Рецепт: отварить макароны и хорошенько промыть. Поджарить мясной жирный фарш с большим количеством лука. Следите, чтобы фарш поджарился, но не высох, а лук стал янтарно-золотым. После чего следует добавить сливочного масла, черного перцу, красного перцу и, вывалив макароны на сковородку, закрыть крышкой, предварительно все перемешав и сбавив огонь. Через несколько минут, когда макароны, пропитавшись жиром и ароматом, начнут шкворчать, блюдо можно подавать к столу.

К этому блюду, как, впрочем, и ко всякому, очень подойдет крахмальная скатерть и белая рубашка с галстуком.

Крахмальную скатерть Яков Ильич уже давно не доставал из комода, а белую рубашку с галстуком надевал только на выборы в поселковый Совет, на праздник Первое мая и в ноябре. В новогодний праздник не надевал.

В открытое окно входил ветер, приносил ветер с того берега запах варенья земляничного и горячих ватрушек с ванилью.

«Мария Степановна чай пьет», – подумал Яков Ильич и, еще подумав, вздохнул, а вздохнув, ощутил вонь бензина и грусть своего застоявшегося одиночества.

Макароны на сковороде принялись шкворчать. Яков Ильич положил себе порцию, пожалев, что Наташа опаздывает к праздничному столу, налил рюмочку и только принялся было, глядя в нее, вспоминать эпизоды из своей фронтовой жизни, как дверь отворилась.

В кухню вошел ободранный кот Василий, бродяга, драчун и с известной поры – философ.

– Эх… – загадочно сказал кот Василий.

– Все горюешь? Садись, поедим макароны по-флотски.

– Нынче праздник, – сказал кот Василий. – Называется воскресенье. Некоторые жители пироги пекут. Но что значит праздник для одинокого мужчины, который перестал сквернословить?

– Может, рюмочку выпьешь?

– Рюмочку введу, а насчет макарон – вы же знаете – перешел на грузинскую кухню.

– Отвыкай.

– Боюсь утратить воспоминания.

Кот Василий чокнулся с Яковом Ильичом. Выпил. Хлебцем занюхал. И уставился в окно, на тот берег, где жила кошка Матрена, принадлежавшая Марии Степановне Ситниковой, ухоженная, вальяжная, по натуре добрая, но лишенная смелости и воображения.

– Дура она, – сказал кот Василий. – Любил я кошку Матрену – любил! Но, увы, не умеет она быть красивой.

Яков Ильич подумал: «А ведь правду говорят – животное всегда похоже на своего хозяина. Вот и Мария Степановна – женщина очень хорошая, но красивой быть не умеет. Даже на заседание поселкового Совета приходит в каком-то нелепом жакете, похожем на старомодный мужской пиджак. И волосы, собранные на затылке в пучок, перевязывает шнурком от ботинка…» Яков Ильич положил себе следующую порцию макарон по-флотски. И себе и коту налил по следующей рюмочке и подумал: «Ну почему, почему не умеет она быть красивой?»

– А вы не обращали внимания на тот удивительный факт, что именно коты являются непременными участниками и атрибутом всякого чуда и волшебства? – сказал кот Василий. – Вы когда-нибудь читали, что некий прекрасный принц был превращен злым волшебником в собаку?

– Не трогай собак, – возразил Яков Ильич. – Не касайся! – И он вспомнил фронтовые упряжки собак, которые вытаскивали раненую пехоту с поля сражения. Вспомнил, и у него защемило в носу.

– Я не касаюсь. Я, к вашему сведению, собак уважаю, – сказал кот Василий, слегка обидевшись. – Я даже дружу с некоторыми наиболее умными, которые не лают попусту из-под забора. Но у собак ограниченные возможности. Собаки слишком конкретны и слишком привязчивы, поэтому необъективны. Кот – существо ленивое, созерцательное, у него есть время поразмыслить.

– Я тебе сказал, не трогай собак, – снова возразил Яков Ильич, остро ощутив потребность в привязчивом и необъективном существе. – Я, может быть, собаку себе заведу.

Кот насупился, поворчал немного о людях, не обладающих культурой спора и умением вести беседу.

– Я думаю, что вскоре вы обзаведетесь кошкой, – сказал он с грустной гримасой.

– Хватит! У меня уже была кошка!

– Простите, а куда вы денете Матрену? – В голосе кота явственно прослушивалось ехидство.

– При чем тут Матрена? Ты Матрену не трожь! Не трожь Матрену!

– Я думаю, – ответил кот Василий уклончиво, – что это прекрасное праздничное блюдо вы едите последний раз. По крайней мере, в таком исполнении.

– Это еще почему? – спросил Яков Ильич.

– Почему? Почему? – Кот Василий печально мяукнул. – Сейчас что-то произойдет. У меня интуиция разыгралась.

Яков Ильич хотел было спросить, что же произойдет, но еще больше ему захотелось выгнать кота, чтобы тот не мешал ему вспоминать о войне, о боевых товарищах-пехотинцах, с которыми он дошел до австрийской столицы Вены, но вдруг он услышал шум на реке и крик:

– Помогите! Тону!