Осенний лис

— А его обязательно пить? — забеспокоился Збых.

Жуга протянул руку и взял у него браслет. Посмотрел кузнецу в глаза, пожал плечами.

— Будет лучше, если ты заснешь.

Збых вздохнул.

— Ну, ладно, давай, что ли...

Он взял кружку, помедлил в нерешительности, прежде чем выпить горячий, пахнущий банным веником отвар, и откинулся на подушки. Отдал кружку сестре, покосился на Жугу. Помолчал, глядя, как тот надел на руку свой браслет и сдвинул его подальше на запястье. Мелькнул в просвете рукава неровный белый шрам.

— Жуга...

Тот поднял взгляд.

— Что?

Збых сглотнул.

— Как думаешь, у тебя получится?

Жуга помедлил с ответом, отвел взгляд. Закусил губу, посмотрел виновато, словно нашкодивший мальчишка. Кивнул.

— Получится, Збых... — Он улыбнулся. — Обязательно получится.

— И знаешь еще что, Жуга, — сонно пробормотал Збых. — Ты извини меня... ну, за то... что я тогда, в церкви...

Не договорив, он умолк на полуслове. Веки его сомкнулись, дыхание замедлилось — кузнец уснул.

Жуга и Ружена переглянулись.

— Ты правда сможешь это сделать? — спросила она.

Жуга не ответил. Хромая, подошел к столу и опустился на лавку. С силой, до хруста размял пальцы. Покосился на запястье. Темный камень браслета мягко светился в полумраке избы. Ружена вздохнула, поправила брату одеяло и села рядом.

— Ты можешь ИХ разделить? — снова спросила Ружена.

— Могу.

— И Збыху не будет хуже?

Жуга помолчал. Взъерошил волосы пятерней.

— Видишь ли, Руженка... — Он замялся. Девушка терпеливо ждала продолжения. — Слова ведь тоже имеют свою силу. Слово может убить, а может и спасти, это уж — как повернешь... Я владею этим, но Вайда — он... — Жуга наморщил лоб и прищелкнул пальцами, подыскивая нужное слово. — Он рифмач. Он это дело знает совсем с другой стороны, и чем все может обернуться, ума не приложу... — Он посмотрел на спящего кузнеца и вздохнул.

— Они слишком долго были вместе, Ружена. Збых никогда больше не будет прежним.

Девушка некоторое время сидела молча, кусая губы.

— Ты думаешь, он будет чувствовать себя... ущербным?

Жуга поднял взгляд.

— Он не сможет больше сочинять стихи... даже если захочет.

— И только-то? Так ведь он и раньше их не сочинял...

— Но раньше он и не хотел, понимаешь?! — Жуга вскочил, охнул и тут же снова сел. Поскреб пятерней босую пятку, скривился.

— Болит?

Жуга помотал головой:

— Нет.

Ружена вздохнула. Раны на рыжем пареньке заживали на удивление быстро — еще вчера он не мог не то что ходить, но даже стоять, а сегодня из-под черной коросты ожогов уже проглядывали розовые пятна молодой здоровой кожи.

— Всяк на свете должен свое дело знать, — сказала она. — Збых свое знает, а потому — не беспокойся. Делай, что должен, и — будь, что будет.

— Иногда я не могу понять, — задумчиво произнес Жуга, рассеянно теребя подвески на браслете, — что я с собой приношу — добро или зло. Вайда, а теперь вот — Збых. А еще мальчишка этот...

— Зденек?

— Да, Зденек... Когда, кстати, он пропал?

— Прошлой осенью... А откуда ты знаешь?

— Так, — Жуга пожал плечами, — слышал краем уха.

Ружена помолчала.

— Я не знаю, — наконец сказала она. — Наверное, все-таки зла в тебе нет. Другой бы просто бросил их обоих, и ушел себе спокойно... А ты ведь остался.

— Остаться-то остался, а что толку... Ну, ладно. Хватит об этом. — Он вздохнул и взял со стола нож. Тронул пальцем лезвие и протянул его Ружене.

— На, возьми.

Та поспешно отстранилась.

— Это еще зачем?

— Узел на обереге засох — тебе не развязать. Когда я скажу — срежешь ремешок.

— И что с ним потом делать?

Жуга подошел к кровати. Обернулся.

— Сожги. Так будет лучше.

Он перелез через Збыха и улегся рядом. Нащупал на браслете угловатую подвеску с человечком. Посмотрел на Ружену.

— Не боишься?

— Боюсь, — кивнула та. Нож в ее руке дрожал.

— Это хорошо, — кивнул Жуга. — Срезай.

Он подождал, пока нож не рассек кожаную полоску, стиснул зубы и сорвал подвеску.

И — провалился в темноту.

* * *

...все дальше и вперед скользя по тонкой грани между сном и явью, ни туда, ни туда не сворачивая. Ни света, ни темноты, только клубящиеся тени кружатся, сплетаются, растворяясь друг в друге и тут же пропадая. Лица. Руки. Глаза. Скрипы. Шорох. Шум в ушах.

Жуга в этом странном нигде двигался медленно, словно слепой в лабиринте. Тела своего он не чувствовал, лишь браслет почему-то весомо оттягивал левую руку; самой же руки видно не было, лишь краем глаза удавалось углядеть мерцающую во мгле красную искорку: камень.

Жуга остановился и огляделся.

«Вайда!»

Ответа не было.

«Вайда!»

Новая волна шорохов — но и только.

Жуга растерялся. Он не знал, что будет делать, когда попадет сюда. Он даже не знал, куда его занесет. Как можно кого-то найти здесь, где нет ни верха, ни низа, ни середины?

Хотя, если подумать...

Браслет помог ему сюда попасть. Должен же в этом быть хоть какой-то смысл!

«Вайда!» — снова позвал он.

Нет ответа.

Жуга задумался.

У Вайды сейчас нет своего тела. Это Збых, а не Вайда спит в избе, но его звать не стоит — кузнец может только помешать... Что же сводит их воедино?

«Рифмач!»

Эхо метнулось вдоль невидимых стен, разгоняя тени. Жуга шагнул, нащупывая путь невидимой ногой, и снова остановился.