Осенний лист, или Зачем бомжу деньги

Её схватили у входа в подъезд. Она возвращалась домой после вечеринки, приятно проведённой в компании двух подруг в кафе-пиццерии «Бегемот», в том кафе, что у гостиницы «Центральная» (в двух шагах от её дома) и который народ за цилиндрическую форму окрестил «Бочкой». Повод для веселья был самый уважительный: у одной из Янкиных подруг, озабоченной своим состоянием, тест на беременность оказался отрицательным. Котика не было в городе, он по делам улетел в Москву, так что расслабиться и оттянуться можно было по полной программе. Янкиных подруг сняли какие-то командированные, и они, довольные и хохочущие, ушли с ними в гостиницу продолжать расслабляться. Янка тоже могла присоединиться к подругам (парней было трое и выглядели они вполне прилично), но она, как и положено порядочной содержанке, отправилась домой.

На парковке напротив подъезда стоял джип, на который она, проходя мимо, и внимания не обратила, а у двери мерцали огоньки сигарет. Лампочка над дверью, как всегда, не горела.

Кто-то к кому-то пришёл в гости, а кода не знает, подумала она, вот и ждёт, когда придёт припозднившийся жилец и откроет дверь.

Ночные визитёры схватили её под руки, едва Янка вступила на первую ступеньку, и, пригрозив «зарэзат», если она будет «орат», затолкали в машину. Мысль об изнасиловании промелькнула у Янки в голове, но, когда джип тронулся и помчался по ночным улицам, эта мысль ушла. Если бы хотели изнасиловать, не стали бы никуда ехать, оттрахали бы прямо здесь, у подъезда, в машине. Такое в последнее время случалось часто. Кстати, ту самую подругу с отрицательным тестом, чью удачу они отмечали сегодня, на позапрошлой неделе оприходовали у двери отчего дома. И другую подругу, месяца три назад. Тоже у подъезда. И тоже чёрные были. Развелось их, черножопых, в городе! Скоро больше, чем русских, будет! И на рынке они, и везде. Эх, ведь предупреждал её Котик, чтобы поздно не шлялась!..

Не трогают, везут куда-то. Янке стало неспокойно на душе. Изнасилования она не боялась — не девочка. Если тебя насилуют, расслабься и постарайся получить удовольствие — эту истину она постигла давно, ещё школьницей. К тому же подруги рассказывали, что подобное изнасилование они не прочь пережить ещё разок… Но, всё-таки, куда и зачем её везут? Может, убить хотят?

— Будэшь себя харашо вести, савсэм живая будэшь, — сообщил один из похитителей, чеченец с густой чёрной бородой, закрывающей почти всё лицо.

Он будто прочитал янкины мысли.

— Куда вы меня везёте? — спросила она с опаской в голосе.

— Одын человэк хочет тыбя видеть.

Сначала она ничего страшного не предполагала, даже вздохнула с облегчением. Пусть везут. Ну, привезут её к таинственному ночному клиенту, к какому-нибудь цветочному торгашу. Она ему о своём покровителе расскажет, пригрозит, он, заказчик этот озабоченный, обосрётся от страха и отпустит в ту же минуту на все четыре стороны. Кому хочется поперёк дороги самому главному городскому милиционеру становиться? Себе дороже. Отпустит, да ещё прощения попросит, и денег даст. Чтобы молчала.

О том, кто её покровитель, она этим черножопым в «крузаке» рассказывать не стала. А когда джип подъехал к воротам с голыми грудастыми скульптурами, она с ужасом поняла, что привезли её не к какому-то зачуханному цветочному или фруктовому королю, а к самому Пархому. Этот страшный бандюган Котика не боится, он не станет считаться с тем, что она любовница начальника ГУВД. А слухи о Пархоме ходили жуткие. Говорили, что он не просто трахает, а буквально истязает. А потом убивает. Собственноручно расчленяет, а его черносотенцы развозят куски по городским помойкам или отдают бездомным собакам. Правда, это было похоже на брехню, на байки-страшилки вроде чёрной руки из тумбочки, тёмной комнаты и кровавого топора. Кто о том может знать точно? Те, кого Пархом убил?

Оставалась ещё надежда, что абреки просто ошиблись, обознались, не ту привезли Пархому для сексуальных утех.

Янку завели в дом и по лестнице вниз, в подвал. Помещение, куда её втолкнули, было похоже на тюремную камеру, и даже узкое зарешёченное окошко под потолком имелось, правда, нарисованное. В углу — заржавленная параша, рядом такой же ржавый умывальник. Тихо журчала вода в ощетинившихся лохмотьями краски трубах и капала из покрытого белым налётом крана. Вдоль одной стены стояла узкая железная шконка, застеленная синим казённым шерстяным одеялом. А в торце импровизированной камеры темнело какое-то странное сооружение с цепями и колодками. У Янки похолодело внутри. Может, рассказы о Пархомовых зверствах не байки, может, всё правда?..

Конвоиры подвели Янку к этому пыточному креслу, и, упредив её возможное сопротивление ударом под дых, от которого Янка сложилась пополам, быстро, со знанием дела, зажали её голову, руки и ноги в колодки. Один из конвоиров подошёл сзади, и, задрав ей юбку на спину, сорвал стринги.

— А вот это ты зря сделал, Махмуд, — услышала Янка глухой хрипловатый голос, — это я сам люблю. Н, ладно, идите пока… Свободны, я сказал!