Осенний призрак

Но собака не слушается, не хочет идти. И Йерри знает, что может оставить ее в покое, пусть сама отыскивает в лесу дорогу к замку. Обычно она возвращается домой через несколько часов. Но на этот раз Петерссон почему-то решил все-таки подозвать собаку к себе, поговорить с ней, прежде чем они расстанутся.

— Хови!

И собака немедленно бежит к нему через все огромное поле, словно по голосу понимает, что это важно. И вот она уже перед своим хозяином. Прыгает у его ног, а он становится на колени, чувствуя, как влага проникает сквозь ткань брюк, и треплет ее с усилием, как ей нравится.

— Что будешь делать, приятель, побежишь домой сам или поедешь со мной на машине? Решай сам. Или беги, пожалуй, кто знает, не взбредет ли мне в голову свернуть куда-нибудь с дороги.

Собака лижет ему лицо, прежде чем повернуться и убежать. Она зарывается в кучу листьев, а потом исчезает в темноте леса, словно в черном проеме распахнутой двери.

Йерри снова садится в «Рендж Ровер». Поворачивает ключ в замке зажигания, слушает звук мотора, и машина медленно движется по дороге, углубляясь в густой, окутанный туманом лес.

Он не запер ворота замка, отправляясь на эту незапланированную утреннюю прогулку по своим владениям, после того как рано проснулся, да так и не смог снова заснуть. Кто может прийти? Кто осмелится?

Он немного волнуется.

Фредрику Фогельшё и старику Акселю, вероятно, хотелось бы приехать.

Или Катарине, но она совсем отстранилась от него.

Дочь, все-таки.

Их дом теперь мой.

Когда-то давно он уже крутился вокруг этой семьи.

Ворона пролетела совсем низко, ударяя в стекло крыльями, одно из них как будто сломано.

Замок большой. Вероятно, Йерри нужна женщина, с которой он мог бы разделить его. «Я найду ее в свое время», — надеется он.

Во всех своих домах, с каждым разом становившихся все просторнее, Йерри всегда размышлял о том, что ему нужна женщина. Но это была не более чем игра воображения, в которую он так любил играть. А когда он действительно хотел женщину, найти ее было несложно. Стоило только выехать в гостиницу или позвонить по одному из известных ему номеров — и вот она, любовь с доставкой на дом. Или подворачивалась какая-нибудь похотливая дама на конференции в городе. Кто угодно. Это были женщины, предназначенные для удовольствия, которых нет ни в прошлом, ни в будущем. Женщины для утоления похоти. Здесь нечего стыдиться, что есть, то есть.

А потом до Йерри дошли слухи, что замок Скугсо выставлен на продажу и за него просят шестьдесят пять миллионов крон. Не было никаких объявлений, просто знакомый агент по недвижимости в Стокгольме, занимавшийся этим делом, сообщил Йерри, что в окрестностях Линчёпинга продается замок с прилегающими к нему землями.

Скугсо.

Стоящее дело?

Шестьдесят пять миллионов кусаются, но не слишком. Он получил за эти деньги больше, чем замок: семьдесят пять гектаров первосортного леса, почти столько же пахотной земли и заброшенную церковь, которую всегда можно снести, чтобы на ее месте построить что-нибудь другое. И сейчас, здесь, в это прекрасное сумрачное осеннее утро, с его туманом и бесконечным дождем, когда чувство легкости и покоя наполняет его тело, он понимает, что правильно вложил деньги. За что еще стоит платить, если не за ощущения?

Петерссон хотел встретиться с Фогельшё на бульваре Карлавеген при заключении сделки. Может, чтобы поглумиться над ним, смерить старика презрительным взглядом, дать ему понять, какую ошибку он совершил, рассказать о надвигающихся новых временах.

Но Аксель Фогельшё так и не появился на встрече в Стокгольме. Прибыла помощник адвоката из Линчёпинга, темноволосая молодая особа с полными щеками и губами трубочкой. После того как контракт подписали, он пригласил ее на обед в ресторан «Принц». А потом в офисе прижал ее к окну, задрал юбку высоко к животу, продырявил черные колготки и взял ее, со скучающим видом глядя на автобусы, такси и людей, движущихся внизу по Кюнгсгатан единым, словно направляемым свыше потоком. Йерри казалось, он слышит, как работает в парке Кюнгстредгорден огромная газонокосилка.

В замке должны быть привидения. Мятущаяся душа графа Эрика; говорят, что он убил своего собственного сына, когда посчитал того слабоумным. Русские солдаты, якобы замурованные в замковом рву.

Йерри Петерссон никогда не видел привидений. Только слышал щелканье и свист, доносившиеся ночами откуда-то из-за каменной стены, и чувствовал холод, веками копившийся в этом здании.

Призраки.

Привидения.

Замок и пристройки были в плохом состоянии, он все отремонтировал. И последний год чувствовал себя здесь полноправным хозяином. Несколько раз он видел в своих владениях черный автомобиль и думал, что это кто-то из семьи Фогельшё совершает прогулку в приступе ностальгии. «Ради бога», — думал он, хотя и не был совершенно уверен, что это они. Мало ли кому могло взбрести в голову здесь покататься.

Портрет Йерри Петерссона появился в газете, когда стало известно имя нового хозяина Скугсо. Он давал интервью, смиренно лгал о мечте жизни и ее воплощении. Зачем?