Осенний трон

– Пятнадцать лет я оставалась узницей, – продолжала королева. – Даже когда муж разрешал мне покинуть Сарум и жить при дворе, я не могла и шагу ступить без его позволения. Теперь я в долине недалеко от Ронсевальского ущелья, где Роланд защищал перевал от сарацинов. Я освежаю ноги в ручье, у которого, вероятно, отдыхал и он. Пью чистейший воздух свободы. Могу делать то, что захочу. Этот ручей всегда здесь бежал – и когда был жив Роланд, и когда я томилась в заточении. А сегодня я омою в нем ноги и воздам благодарность Господу.

– Госпожа, должно быть, вы очень сильная и стойкая, – пробормотала слегка пристыженная Беренгария. – Мне кажется, я понимаю, что вы хотите мне объяснить.

– Надеюсь, что так. Я выжила, но за это пришлось заплатить немалую цену.

Выйдя из ручья, Алиенора села подкрепиться, а ноги подставила солнышку, чтобы они согрелись и обсохли. Она не удивилась, что Беренгария тут же села рядом. А Бельбель осталась бродить по ручью; то и дело она наклонялась, собирая красивые камешки.

Алиенора с наслаждением отведала пахучего козьего сыра, вяленого мяса и хлеба. Каждый кусочек дарил ей сильный, богатый вкус.

– Дорога вскоре станет труднее, – предупредила она Беренгарию. – Нам нужно радоваться любой мелочи. Пожалуй, самый важный урок, который я извлекла за свою жизнь, состоит в следующем: надо научиться ценить малые удовольствия и хранить их в памяти.

Глава 31

Альпы,

зима 1190–1191 годов

Алиенора и Беренгария упорно двигались вперед. Вечерами останавливались в дружественных монастырях, замках или городах, чтобы провести ночь под крышей. Когда это не удавалось, разбивали лагерь под открытым небом. Возле Монпелье брат Беренгарии Санчо нежно распрощался с сестрой и вернулся в Наварру, а свадебный кортеж продолжил путь в сторону Альп и Италии.

Шли дни, недели, и тот ясный день в конце октября, когда они мыли ноги в ручье, ели хлеб с сыром и грели спины под теплыми лучами солнца, стал далеким воспоминанием. После нескольких дней холодных ливней веселые ручейки превратились в стремительные потоки пенящейся воды. Не каждый путник рискнет переправиться. Вслед за дождем приходил туман, густой и тяжелый, как промокшее шерстяное одеяло. При видимости от силы десять ярдов они двигались не быстрее улитки.

Алиенора все еще не смогла составить полное впечатление о Беренгарии. То, что девушка сдержанна, набожна и не склонна к фривольности любого рода, было очевидно с самого начала. Дорога показала, что Беренгария упорна и сильна характером. Эти качества Ричарду должны понравиться. Они давали надежду на то, что из наваррской принцессы получится преданная супруга, которая сможет исполнять роль королевы, рожать детей и обеспечивать крепкий тыл, чтобы Ричард мог посвятить делам королевства столько времени, сколько понадобится.

По мере приближения кортежа к перевалу Монженевр холодало все сильнее. Дожди сменились снежными зарядами, а в промежутках, когда устанавливалась ясная погода, трещали морозы и на фоне ярко-голубого неба ослепительной белизной сияли горные пики. Кое-где из-под снежного покрывала торчали серые скалы, словно кости великанов. Путешественники облачились в подбитые мехом платья и мантии, натолкали в сапоги овечьей шерсти, хотя иногда дорога становилась такой трудной, что они потели от напряжения в теплой одежде.

Несмотря ни на что, Алиенора спешила вперед, использовала каждый час дневного света и даже сумерки. Требовалось опередить непогоду, способную помешать им преодолеть перевал. Но как королева ни старалась, количество миль, пройденных за день, неуклонно уменьшалось вместе с температурой. По ночам обе женщины спали в одном шатре, закутанные в меха.

– С трудом верится, что в мире встречаются такие крайности, – заметила Алиенора, глядя, как над импровизированной постелью взмывают облачка пара от их с Беренгарией дыхания. – В Святой земле, в Иордане и Иерусалиме летом люди мечтают о холоде вроде этого.

– Зато здесь не нужно прятаться от мух, и в хлебе не заводятся долгоносики, – ответила практичная Беренгария. – И нет ни ос, ни скорпионов.

Алиенора невольно улыбнулась:

– Верно. Нам очень повезло.

Однажды утром в середине декабря Алиенора проснулась до того, как погасли последние звезды, и немедленно подняла слуг и рыцарей, чтобы они разводили огонь, грели воду, готовили еду и занимались лошадьми. Землю присыпало свежим снегом, словно просеянной мукой, хотя небосвод был чист. Меркадье тоже встал рано и уже пил обжигающе горячий бульон из миски, которую держал руками в варежках. Королева гадала, спит ли он вообще когда-нибудь. Старый воин успел побеседовать с одним из проводников, взятых в Монпелье, и теперь обратился к Алиеноре:

– Госпожа, Жак утверждает, что будет снегопад. Не спрашивайте меня, откуда ему это известно, но я ему верю.

– Когда?

– Ближе к вечеру.

– Тогда нужно пройти побольше, пока небо ясное. Велите своим людям, чтобы поторопились.