Осенними тропами судьбы

«Это не я… Это судьба», — думала Ждана, прижав ледяные ладони к горящим щекам. В груди гуляло тоскливое эхо крика Северги.

И вдруг — снова какой-то крик, уже слабый и жалобный. Встрепенувшись, Ждана подползла — даже голова противно поплыла от высоты, а мурашки крошечными холодными лапками пробежали по лопаткам. Внизу рябила сизовато-синяя речная гладь, а Северга висела в полутора саженях от края, держась здоровой рукой за торчащий древесный корень. Далеко под нею из воды выступали острые камни, упав на которые, белоглазая подданная Маруши если и не погибла бы благодаря своей живучести, то уж точно переломала бы себе все кости. Вторая, пронзённая иглой рука мёртво висела, точно отсохшая, и невозможно было себе представить, как Северга без неё взобралась бы наверх. Ни конь, ни Ждана не могли ей помочь. На этой мысли животное и женщина встретились взглядами.

Что-то в глазах Дыма, не по-лошадиному осмысленных и полных недоброго, ядовито-горчичного света, заставило Ждану похолодеть и отступить. Повернув к ней морду, конь смотрел на неё так, точно винил её в случившемся. Копыто, на котором ещё виднелась запёкшаяся кровь Малины, смешанная с грязью, жаждало новой жертвы…

Конь топнул, вскинул голову и захрапел, угрожающе разворачиваясь к Ждане. Та попятилась, стремясь спрятаться за дерево, да под ноги ей попался расстеленный на земле плащ. Точно услышав отголосок воли своей хозяйки, чёрная ткань живыми цепкими складками обвилась вокруг сапога, и Ждана упала. Дым словно только того и ждал — взвился на дыбы, занося над нею мохнатые смертоносные копыта.

Серое небо уже гостеприимно раскрывало Ждане свои объятия — оставалось лишь умереть на этой прекрасной, несгибаемо гордой каменной круче над рекой и взлететь, но с края тучи вдруг сорвался какой-то порхающий комочек. Горлица… Серокрылая птица сделала изящный круг над беснующимся конём и опустилась ему на голову, чуть позади рогов его шлема; на вид она была легка — не больше голубя, но передние ноги Дыма подломились, словно под неподъёмной тяжестью, и он рухнул на колени. Свет надежды тёплым толчком оживил уже почти замершее сердце Жданы: не иначе, дочь Малины в птичьем облике прилетела ей на помощь… Нитки! Игольницы Ждана лишилась, но два мотка ниток остались в мешочке на поясе — её собственные и подарок Дубравы. Дрожащими озябшими пальцами она вынула вторые. Укротить неукротимое… Пара мгновений — и широкая петля была готова. Шагнув к коленопреклонённому коню, Ждана накинула её на шею зверя. Едва она это сделала, как горлица вспорхнула и скрылась в небе, как светлокрылая душа, а Дым так и остался поверженным, с потухшим взглядом и поникшей головой.

Ждана поспешила прочь. И конь, и небо, и обрыв, над которым зависла Северга, внушали ей ужас. Скорее назад, к сыновьям! Они, должно быть, растеряны и напуганы… А Заяц? Бедняжка… Кровь на губах говорила о внутреннем надрыве, а в последний раз она так сильно ударилась о ствол, что Ждана опасалась, не сломался ли у девушки-оборотня хребет.

Обратную дорогу ей подсказывали следы, ясно различимые на мокрой земле. Однако не успела она отойти и на четверть версты от берега реки, углубляясь в лес, как за спиной послышался глухой стук копыт. Ослабев от испуга, Ждана едва не осела наземь, под сырой полуоблетевший куст: неужели Северга всё-таки выбралась и скакала по пятам?

За деревьями показалась знакомая конская морда в рогатом шлеме… К счастью, седло оказалось пустым. Ждана вжалась спиной в еловый ствол, нащупывая моток подаренных ниток… Дым с бега перешёл на шаг и последний небольшой отрезок расстояния до Жданы понуро плёлся с виновато опущенной головой. Ещё недавно он грозился её зашибить до смерти копытами, а сейчас вдруг сделался покорным и ручным. Встав напротив княгини Воронецкой, он застыл в унылой позе.

До Жданы дошло: на шее у него болталась нить. Кажется, она не только усмирила его, но и привязала к себе подарочком Дубравы… Но зачем ей конь? По её прикидкам, Северга увезла её от сыновей не так уж далеко, можно было вернуться и пешком. Так даже предпочтительнее, ибо Ждана просто не представляла себя садящейся на этого чёрного зверюгу, виденного ею в кошмарных дорожных снах. Всё, что ей хотелось — вернуться к детям… И желательно без исчадий Маруши в виде спутников.

Она попыталась ускользнуть от коня, но он плёлся следом, как на привязи. Подобрав с земли ветку, Ждана осмелилась даже хлестнуть его.

— Уходи! Пошёл прочь! — крикнула она.

Конь с жалобным ржанием отшатнулся от удара, но и это не помогло. Отправившись дальше по следам копыт, Ждана надеялась, что конь отстанет сам, но Дым продолжал идти за ней. Ждана уже подумывала о том, чтобы снять с него нить, но вовремя остановилась: что если от этого он снова взбесится? Вздохнув, она решила смириться с топотом копыт за своей спиной.