Осенними тропами судьбы

«Ммм… — простонала Млада, потираясь носом о щёку Жданы и щекоча её своим дыханием. — Повременить придётся с этим, моя милая. Ты ещё в круг Лалады не входила. Во время обряда тебе надлежит быть девственной, иначе потомство наше слабым будет. И только после этого я смогу войти в тебя… Тогда дитя будет соединено с Лаладой с самого зачатия и получит полную силу от неё. А сейчас… не соблазняй. Боюсь девство твоё нарушить».

«Зачем же ты тогда звала меня?» — От стыда и недоумения Ждана отдёрнула руки.

«Я не звала тебя», — удивилась Млада.

«Но я слышала… твой голос, — пробормотала Ждана, не зная, что и думать. — Он звал меня по имени!»

«Хм… — Млада внимательно заглянула ей в глаза, поцеловала в брови. — Вон оно что… Наверно, это потому что ты мне снилась. Может быть, это ты и услышала как зов. Но — ш-ш! — Женщина-кошка приложила к губам палец. — Услышит кто-нибудь — опозоримся… И твой отец выставит меня вон!»

С тихим смешком она прильнула к губам Жданы. Девушка чуть не плакала от недоумения: руки Млады мягко выпроваживали её из комнаты, а губы говорили «останься». В «том месте» уже невыносимо сладко ёкало, язык пересох, дыхание сбилось, в висках гудел ветер с подбитых багрянцем туч… Цветы колыхались, пыльца таяла во рту, горьковатая сладость лепестков ласкала нёбо. Ветер и мёд. Нет, невозможно было отказаться, уйти в одиночество девичьей постели, когда в ладони ей упирались шершавые бусины сосков женщины-кошки… Впервые бредя по этому полю на ощупь, Ждана ловила подсказки собственного желания. Обвив горячим кольцом рук шею Млады, она дала понять: «Останусь или умру».

«Что ты творишь! — жарко прошептала ей в губы Млада. — Эх… Ладно, есть один способ… без проникновения».

Не успела Ждана ойкнуть, как оказалось подхвачена на руки и торжественно уложена на постель. Вся одежда слетела с неё; миг — и к её нагому телу прильнуло такое же свободное от покровов тело Млады. Они были такими разными: Ждана — чуть неуклюжей, мягкой и податливой, как пух, Млада — упругой и напряжённой, уверенной, но в слиянии и притирке друг к другу выпуклости находили нужные впадинки, и обеим досталось наслаждения вдоволь. Губы Млады обследовали каждую пядь кожи Жданы, и от их горячей влажности девушка дрожала тетивой, готовой к выстрелу. Распробовав невыразимую сладость поцелуев, она уже сама тянулась к Младе открытым, как у голодного галчонка, ртом, прося ещё и ещё… И безотказно получала нежность большими глотками. Волосы разметались по подушкам, а «внизу» приближалось убийственное блаженство…

Скрип… На Ждану словно ушат ледяной воды вылили, Млада тоже замерла. Уже готовый взвиться огненный вихрь погас, внутри шипели только угольки… Превратив в слух и тело, и душу, Ждана пыталась понять, откуда шёл звук. Кажется, это — дверь где-то по соседству. Кто мог не спать в такой час? Для чего ему понадобилось расхаживать по дому?

Время ползло по-пластунски, боясь поднять голову. Ждана сжалась в комочек и дрожала на плече Млады, а та успокоительно чмокала её в нос и наматывала пряди её волос себе на пальцы. Больше ничего не скрипело, но молчание в комнате висело ещё долго.

«Должно быть, кто-нибудь по нужде вышел, — шёпотом усмехнулась Млада. И проворчала: — Я б этому зассанцу одно место узлом завязала…»

Река наслаждения покрылась льдом, и Ждана, поёжившись, отвергла мысль о попытке войти в неё снова. Слова Млады о том, что отец мог выгнать её, запали девушке в душу. Она слишком долго ждала своего счастья, чтобы вот так легкомысленно спугнуть его.

«Не бойся, — словно заглянув в её думы, шепнула Млада. — Ничего мне твой отец не сделает, всё равно уж свадьба — дело решённое. А попытается — украду тебя, да и всё тут. Главное — сохранить твоё девство до обряда. Ничего, сейчас ты целенькая осталась».

В свою спаленку Ждана прокралась на цыпочках — с припухшими, зацелованными губами и ноющим от крепких объятий телом. Хоть она и не испытала «этого» сполна, но узнала достаточно, чтобы больше не страшиться близости и войти во вкус. Для сна оставалось мало времени…

Помолвка благополучно состоялась — с пиром горой, на широкую ногу: скромным празднеством обручение своей дочери глава города отметить просто не мог. Ждана с Младой сидели за отдельным столом, на высоких креслах-тронах — царицы праздника.

Помолвку отгуляли — настала пора Ждане покидать родной дом. По установленному обычаю, свадьбу играли осенью, после сбора урожая, а до этой поры невеста переселялась в Белые горы, к своей наречённой избраннице, чтобы привыкнуть к совместной жизни и освоиться в новой семье. А между тем отцу и матери Жданы предстояло познакомиться со своими будущими белогорскими родственниками — родителями Млады. Можно было отправиться в гости обычным, но долгим и утомительным способом — по дороге, однако женщина-кошка предложила другой, более быстрый путь — с помощью кольца. Оно предназначалось для Жданы, чтобы и та наравне со своей супругой могла мгновенно переноситься на большие расстояния. Эти кольца делались оружейницами, владевшими искусством вплетения волшебных чар в серебро, золото и сталь.