Осетинский долг

Вошли в сарай. И в самом деле, кажется, неплохо. Деревянные нары щедро застелены соломой. Когда прежние жильцы унесли постели, мы достали свои чехлы для матрацев и подушек. Скирда соломы за сараем уменьшилась на глазах. Ребята подносили солому, а девушки занялись набивкой. Работа так и кипела.

Как только покончили с постелями, взялись за раскладку своих вещей. Потом, набросив на плечи полотенца, отправились к реке. В пути даже умыться как следует далеко не всегда удавалось. Поэтому, когда оказались на берегу, радости нашей не было предела.

Эта река напомнила Волгу. Так же трудно, понять, на месте ли вода стоит или тихо течет. Волн не видно. На поверхности ее растут какие-то белые цветы. По ним тоже не угадывается, есть ли течение. Пролетел орел, и выпавшее его перо легло на воду. Я засмотрелся: вода медленно несет его, и можно убедиться, что все-таки это не озеро, а река.

Парни наши один за другим ухнули в воду. Заплыв на несколько метров, я остановился, чтобы нащупать дно, но не достал. Плыл, сколько мог. Все так же тиха вода. И ни звука. Уж не притворилась ли река мертвой?

XI

Всего неделя, как на целине, но почему-то представляется, что мы здесь давно. Осетия где-то далеко-далеко. Пока снова окажешься там, пройдут ночи и дни. Их будет намного больше, чем прошло со времени нашего отъезда.

Где сейчас мое письмо, Бог знает. Если оно едет не быстрее, чем ехали мы, то и сегодня еще в пути. Надеюсь все-таки, что должно бы дойти, ведь авиапочтой отправлял. Если бы оно застало Дунетхан еще дома! Экзамены начнутся через два дня. И не позже чем завтра ей надлежит уезжать из родного дома. А если Дунетхан и письмо разминутся? Тогда она прочтет его только после первого экзамена, возвратясь домой. А не зная моего адреса когда еще сможет написать мне?

Ошибка! Это моя ошибка! Нужно было черкнуть и Шаламджери тоже. Но адрес его помню лишь приблизительно.

Дома теперь наверняка ни один колосок не остался в поле неубранным. А здесь пора уборки еще не наступила. Кое-где только поле пожелтело, а большая его часть еще зеленая. Пока лишь собираются приступать к раздельной уборке — так хлеб быстрее подсохнет. Только затем пустят комбайн для обмолота.

Хорошо бы, дожди не выпали! На горизонте иногда вырастают кажущиеся громадами тучи. В такие минуты в меня вселяется какая-то радость. Будто вот-вот ветер прогонит эти тучи, а за ними проступят горы. И вот разгонит он их, а гор так и нет. Никак к этому не привыкну.

С первого дня уборки сгребаем скошенное. Это не трудно. Косилке легко идти по степи, — ничего не стоит косить там, где не встретишь ни бугра, ни ямки. А солнце так старается, что уже на второй или третий день все подсохло и можно копнить.

Бечирби назначен старшим. Неизвестно, кому такое могло прийти в голову. Мало кто этому обрадовался, — меньше всех одобрила назначение Рая. Припомнилось, как он выступал на собрании перед нашим отъездом. Может, его теперешнее назначение было кем-то предрешено уже тогда? Потому-то он и попросил слово на том собрании? Или кто-то пришел к такому решению после, с учетом этого выступления?

Ах какой все-таки он красавец мужчина! Высокий, стройный, широкоплечий. Большие синие глаза. Краснощекий и круглолицый. Посмотришь — такой на плохое не способен. Но это лишь с первого взгляда, а вообще он — существо бездушное. К чужой боли не восприимчив абсолютно. Ничего не ставит выше собственных интересов.

А теперь ему доверено и за качеством работы следить, и считать, кто сколько наработал. Вот подсчитал сейчас итоги дня. Мы просим оглашать их каждый вечер. И опять — спор с Раей.

— Снова у тебя подсчет неверный, — возражает она.

— Почему?

— Потому что сделан неправильно.

— Кто это сказал? Докажи!

— Ну, посмотри: кто работал больше, тому ты записал меньшую выработку. И наоборот.

И действительно: фактически наибольшую выработку дали сегодня такие же, как и она, маленькие ростом, но работавшие с огоньком. Не уследишь за их движениями.

Они оставили позади даже кое-кого из числа здоровенных детин. Некоторые из этих здоровяков побоялись даже соревноваться с такими малышками. Потому и стараются сейчас держаться в тени. И вот таким-то любителям посидеть в холодке во время работы Бечирби записал больший объем выполненной работы, и несправедливо. А Рае и ее старательным подругам меньше, чем сделали они за день.

— Значит, вы хотите, чтобы вам был записан объем работ больше, чем этим ребятам?

— Ты запиши нам то, что мы фактически выполнили. Естественно, больше, чем тем, кто работал хуже.

— Да как же вы смогли сделать больше парней? Сравните-ка себя с ними!

— Сравнивать надо не по росту и весу, а по тому, кто и как работал.

— Молодец, Рая! — поддержал бригадир.

Он все это время внимательно вслушивался в разговор, и хотя говорили по-осетински, он ухватил суть дела. Слова Нестеренко удивили Раю (и не только ее!).

— Хоть вы и по-осетински говорили, мне переводчик ни к чему. Бечирби, ты не прав. Чтобы знать, кто как работал, надо быть рядом с работающими. Ты же появляешься только на один миг, а оцениваешь работу на глазок.