Ощепков

В 2002 году А. М. Горбылев побывал в гостях у сына Анатолия Харлампиева — Александра Анатольевича и своими глазами увидел «…с десяток раритетных, первых десятилетий XX века, изданий по дзюдо, дзюдзюцу, самозащите на японском, китайском, английском, немецком, французском и русском языках» и, заодно, ту самую книгу Николаса Петтера. Обо всем этом уникальном собрании Александр Анатольевич Харлампиев высказался так: «Я не знаю, принадлежали ли эти книги Василию Сергеевичу Ощепкову или нет, но совершенно точно, что он ими пользовался», а заодно назвал версии о том, что его отец унес из квартиры арестованного Ощепкова то ли авоську, то ли чемодан книг, «фантазиями злопыхателей»[366]. Однако фантазии фантазиями, а свидетельство Сидорова и тот факт, что в куче книг оказались фотографии и вырезки явно из ощепковского домашнего архива, как и частичное цитирование преемником своего погибшего наставника, никуда не денешь.

В-третьих, вполне возможно, что Харлампиев забрал все-таки не всю библиотеку, а только какую-то ее часть. Некоторые книги Ощепкова оказались у ближайшего помощника и продолжателя дела Василия Сергеевича в ГЦОЛИФКе Николая Галковского, часть материалов сохранилась в архиве Владимира Кузовлева и т. д. В общей сложности 176 источников по истории и теории разных видов борьбы и самозащиты, опубликованных в период с 1674 по 1937 год в разных странах мира на восьми языках, были включены А. М. Горбылевым в список материалов библиотеки Василия Ощепкова, перепроверены, прокомментированы и воспроизведены в отдельном, 847-страничном издании «Специальная библиотека В. С. Ощепкова», вышедшем в Москве в 2013 году. Этот труд должен стать одной из основ для обоснования идентичности ощепковской системы «вольной борьбы дзюудо» и знаменитого советского самбо.

Наконец, в-четвертых, репутация Анатолия Харлампиева, одного из лучших, но все же не самого лучшего ученика Ощепкова, о чем свидетельствуют и его собственные дневники, и спортивная статистика, после гибели учителя вдруг оказавшегося во главе процесса развития советской борьбы вольного стиля, подкрепленная странным перемещением книг, о котором знали все остальные, более близкие к Ощепкову ученики, оказалась сильно подмоченной. Один из однокашников Анатолия Аркадьевича даже считал того виновным в гибели учителя: «По доносу Харлампиева в органы было сообщено, что Василий Сергеевич долгое время был в Японии, окончил там институт Кодокан дзюдо и является японским резидентом, и, якобы, у него имеется сеть шпионов: в Баку — Галустян, в Ленинграде — Васильев, в Харькове — Школьников. И это послужило поводом для его ареста в 1937 году». Еще один «очевидец» рассказывал о том, что своими глазами видел донос Харлампиева в деле Ощепкова, а третий — о том, как обиженный на Ощепкова за то, что тот не взял его в аспирантуру ГЦОЛИФКа, Харлампиев грозился, что и сам Василий Сергеевич на своем месте долго не засидится[367].

Однако то, что касается доноса, скорее всего, лишь домыслы. Во всяком случае, в уголовном деле Ощепкова его нет. Правда, мы так и не знаем, почему о Василии Сергеевиче начали спрашивать арестованного Романа Кима — с чьей подачи это произошло? В целом, зная методику и принципы наблюдения и задержания НКВД потенциальных «врагов народа», мы можем с высокой степенью уверенности утверждать, что Василий Ощепков попал в сети чекистов во время широкой операции против «харбинцев», а не в индивидуальном порядке. Но так ли это на самом деле — до сих пор неизвестно. Если свидетельства против Ощепкова и были, то они подшиты в других делах, в материалах его арестованных знакомых: помимо Романа Кима, назвал Василия Сергеевича японским шпионом его друг Трофим Юркевич, а может быть, и кто-то еще? «Признанию» Кима хода не дали — для сложного дела этого опытного контрразведчика Ощепков был фигурой неинтересной, а Юркевич «сознался» и вовсе спустя почти полгода после гибели Василия Сергеевича. Мацокин, арестованный раньше, вообще ничего об Ощепкове не вспомнил, как и Митрич- Плешаков. Не тронули учеников Ощепкова — никого.