Ощепков

Пути супругов Ощепковых вели именно туда, где горевал поэт — в район станции Санномия или Санно-Номия, как назвал ее Давид Бурлюк. Это место стало центром эмигрантского и прежде всего русского Кобэ. К 1924 году эмигрантам уже не хватало для жизни старого сеттльмента у порта (сейчас это самый центр города), и они начали осваивать горы, выстраивая кто недорогие дома, а кто роскошные по японским представлениям, оборудованные печами — неслыханное в Японии дело! — особняки в предгорном, а значит, по понятиям Кобэ, престижном районе, называемом Китано. Как раз между Китано и старым европейским кварталом и располагалась станция Санномия (сейчас на этом месте построена станция Мотомати). Нам неизвестны ни название, ни точный адрес пансионата для иностранцев, в котором остановились Ощепковы сразу по прибытии в Кобэ, но именно тут произошел инцидент, очевидно подробно описанный резидентом в своем докладе в Хабаровск. В разных источниках он описывается по- разному[203], в том числе с использованием прямой речи, что сильно снижает степень доверия к таким вариантам рассказа, но резюме можно сделать следующее.

В один из первых дней после приезда в номер к Ощепковым постучался полицейский. Напомним, что для японской полиции тех времен, вплоть до конца Второй мировой войны, это была обычная практика. Стражи порядка в форме и в штатском повсюду, не скрываясь, следовали за иностранцами, останавливали их на улицах, заходили домой, подсаживались в купе поездов и на совершенно законном — по тем временам — основании требовали рассказать о целях прибытия в Японию, месте проживания, цели конкретной поездки и т. д. Не особенно церемонилась японская полиция и с вещами иностранцев, заходя в отсутствие гостей в гостиничные номера или домой и перерывая все до основания. С этим сталкивались практически все путешественники по Японии довоенных времен, зарубежные журналисты, коммерсанты — словом, абсолютно все. Японская полиция мощно прессинговала иностранцев, не давая возможности подумать о хоть какой-то антигосударственной или разведывательной деятельности в этой стране. Профессор Тед О’Конрой, проживший в Японии 14 лет, в том числе в те годы, когда там были супруги Ощепковы, вспоминал: «…когда я имел дело непосредственно с иностранным отделом центральной полицейской организации, я имел возможность часто наблюдать за слежкой и обращением чинов полиции с иностранцами. Многие европейцы покидали свой отель, чтобы купить папирос или выпить что-нибудь, и в каждом случае они становились предметом наблюдений какого-нибудь мелкого сыщика, состоявшего на службе полиции. Стоило иностранцу вскочить в трамвай, сыщик следовал за ним. Если иностранец шел пешком, сыщик шел по его пятам. Иностранец не мог укрыться от сопровождения своего сыщика, пока не возвращался в свой отель…

Недавно я слышал разговор между иностранкой и полицейским на… улице Кобэ. Разговор был несколько односторонним, так как знание языка у дамы было строго ограниченным. Офицер начал разговор следующими словами: “Зачем вы приехали в Японию? Чтобы торговать? Зачем ваш муж открыл этот магазин? Сколько денег вы зарабатываете? Может ли ваш муж представить поручительство на 1000 йен? Где ваши деньги? Зачем вы вывозите деньги из нашей страны? Почему вы не даете работы другим японцам?”»[204].