Ощупывая слона

Дальше — больше. Выяснилось, что аналогичным образом происходило формирование идентичностей большинства меньшинств: будь то геи, лесбиянки, чиканос[19] или американские негры. Иными словами, неожиданно выяснилось, что до того, как была проделана некоторая работа, всех их — как единого сообщества — не существовало. При этом, разумеется, велика роль массмедиа, и если про хиппи еще могут быть разные мнения, то панк, вне сомнения, был создан именно средствами массовой информации (некоторые добавят, что с подачи Малькольма Макларена, а некоторые скажут, что Макларен только сбоку присоседился… сами разногласия по этому поводу характерны).

По сути, любое коммьюнити функционирует как мафия. Оно защищает своих членов и взамен требует от них лояльности. Существование землячеств — тому яркий пример: так итальянское землячество в Америке породило тамошнюю коза ностру.

Понятно, что создание идентичностей, как правило, является результатом работы политтехнологов. Как большинство людей, я не люблю политтехнологов, но тут как раз можно задуматься о том, что и от них бывает польза.

Создание идентичностей имеет как свои плюсы, так и минусы. Начнем с минусов: объединяя людей по какому-то признаку (длинный хайр + джойнт + пацифик = хиппи), мы тем самым обесцениваем их экзистенциальный прорыв и сводим их к положению винтиков в системе. Коммьюнити нивелирует отдельную личность. Массмедиа и обществу спектакля проще манипулировать сознанием, когда они имеют дело с коллективными идентичностями, а не с отдельными людьми. Нормальному человеку, если вдуматься, вообще нечего делать в коммьюнити: умирать-то он будет как уникальный Икс, а не как, скажем, еврей-гомосексуалист из Воронежа.

Плюсы также очевидны. В свое время Воннегут сказал: он надеется, что ангелы, если они существуют, организованы по принципу мафии. Надежда его питается именно представлением об эффективности мафии — и успех американских негров и геев в защите своих прав является тому хорошим подтверждением. (Неплохо в этом смысле устроились и евреи во всем мире, доказательством чему может служить то, что я не рискну развивать здесь эту тему, даром что с моей внешностью и анкетой могу не бояться обвинений в антисемитизме.) Раздражающая большинство русских политкорректность раздражает как раз потому, что, прикидываясь защитой прав меньшинств, на самом деле защищает права выделенных меньшинств, уже создавших сильные коммьюнити. Собственно, я склонен считать, что защита прав меньшинств — дело хорошее (хотя и тут не следует перегибать палку). Государство и корпорации обладают достаточной властью, чтобы хотелось ее уравновесить.

Существование коммьюнити (коммьюнитей?) и коллективных идентичностей многое превращает в командную игру: скажем, полиция забирает негра по обвинению в убийстве — и тут же черное коммьюнити устраивает серию демонстраций. По идее, если он убийца, это не должно его спасать, но должно заставить четыре раза подумать перед тем, как сажать парня лишь потому, что он черный, а все черные, знамо дело, бандиты. В конечном итоге каждый должен найти себе коммьюнити, чтобы оно его, если что, защищало, потому что времена индивидуализма прошли, если когда-то и существовали.

Иными словами, мне нравится политкорректность, и мне хочется несколько расширить ее рамки, чтобы она нравилась и моим читателям тоже. Идея проста: надо объявить русских в Америке меньшинством. Это сначала избавит нас от карикатурного изображения русских в кино и массмедиа. Потом — от идеи, что русским надо меньше платить и что все они мечтают только о том, чтобы остаться в США, и потому визу им надо давать только по большим праздникам. В конечном счете из нас перестанут лепить образ врага — и все мы от этого только выиграем. Фанфары играют, народы, распри позабыв, в единую семью соединяются.

Сейчас русские находятся в довольно плачевном положении. Репутация у них очень так себе, а арест любого из них вовсе не вызывает протестов. То есть вызывает — если это госсекретарь страны или крупный мафиози, который может заранее оплатить все протесты. Однако арест рядового гражданина обычно даже не вызывает никакой общественной реакции в России, не говоря уже о самих Штатах.

Рассматривая историю со Скляровым, можно понять, почему у русских ничего не выходит. Помимо общих геополитических соображений играют свою роль и некоторые частности. Скажем, наиболее успешной частью русской диаспоры являются как раз коллеги Склярова — программисты. Но в силу ряда психологических причин именно программисты мало склонны к общественной деятельности — и потому не приходится удивляться, что ни демонстраций, ни даже коллективных заявлений на эту тему мы так и не дождемся.

В связи с этим любопытно вспомнить, что попытки создать русский аналог EFF, то есть Фонда электронных рубежей, неизбежно заканчивались ничем. Не считая трех академий, единственным сколько-нибудь заметным коммьюнити, объединяющим Рунет, стало ЕЖЕ-движение, которое, конечно, скорее тусовка, чем эффективный орган для конструирования имиджей.