Ощущение времени

— Я пойду. — Милка подняла голову… — Только знаете что я скажу вам, — продолжила она, нисколько не смутившись, будто не заметив его выпада… — У нас в деревне… знаете, дядя Степан был… это ещё моей матери крёстный… он войну-то пережил, потому что хромой… его не взяли… он с Гражданской покалеченный, хромой был, его и дразнили даже «Хромый»… чудаковатый был человек… но очень грамотный… сам постигал всё… книги доставал толстые научные… на чердаке у него был ящик… я-то знала… там ещё помещичьи были книжки… после войны же голод… и в войну и после… а председатели кто? Сами знаете — выдвиженцы, а от этого грамоты не прибавится… вы извините, я сейчас… и агроном один на весь район… а может, область… Вот именно… — Иванов опустился на стул, откинулся и, казалось, хватал губами каждое слово… — И вот бабу одну нашу от безлюдья в председатели назначили… мужиков-то побило… ну, выборы такие устроили… да всем всё равно было… и агроном этот областной, извините, жопорыл…

— Как! — взвизгнул Иванов! — Боже! Во, Давид, где фактура! Ну, ну!..

— Так он прислал разнарядку, что сажать, да сколько, да как, а сам ни разу и не заехал, хоть глянуть на земли-то наши колхозные, а там… одно дело, что у раскулаченных было, другое — пустоши, ну и от леса маленько прихватили, когда покорчевали… строиться же надо было, ну, короче, подвалился он, Степан-то… я сейчас, сейчас…

— Да что вы! Может, вы сядете опять и… — Иванов постучал по бутылке.

— Нет. Я ж вам сразу сказала… — Милка потупилась и села. — Я такого в жизни насмотрелась, что никогда в рот капли не возьму — поклялась… ладно. Не буду я вам досказывать — у вас разговор-то действительно серьёзный, не мне со своими байками чета.

— Погоди! — попытался вмешаться Додик, — я и сам никогда не слышал, как ты рассказываешь — здорово же!

— Да я вас не отпущу! Не-ет! — Борька навалился на стол. — Я, знаете, как вашу речь услышал… я ж деревенский сам… будто в детство вернулся… мне уже никаких советов не надо… правда… я вас прошу очень… доскажите. Пожалуйста. Милка изучающе посмотрела на Иванова, сложила руки на коленях и снова заговорила, теперь глядя прямо ему в глаза.

— Он подвалился к нашей Валентине… ну, председательше, и говорит: «Валентина, пропадём, если этого… ну…» — Иванов уже хотел повторить так понравившееся ему слово, но Милка его остановила жестом, — он нам семян не даст вовремя… пропадём… Давай по-своему сделаем… а никому не скажем, зато из беды выпутаемся, может, перезимуем… ну, короче, урожай собрали лучший в районе… упырь этот областной просто плыл от счастья, а на другой год приехал нашу глухомань в передовые выводить и при посевной всё торчал… посеяли, как он велел — куда ж от него схоронишься: где, да что, да сколько. Как посеяли — так и пожали… а как пожали, так и пожили… ну, а тут ещё этот Лысенко… я уж большая была — в школе проходили… а дядя Степан и выкинь штуку — написал статью в газету. Это мы потом узнали — её не напечатали, а редактор отправил, куда надо… и всё! — она замолчала… — Короче, — Валентину сняли, конечно, а дядю Степана искали, искали… исчез он. Начали с участкового, кто ж у нас власть — то, а ничего… одни говорили, что забрали его, другие, что видели его в области, мол, правду ходил искать, другие — что побоялся: заберут его за письмо… кто ж его знает, что он понаписал там… следователь приезжал… дом опечатали… а на самом деле: пропал человек, и как не было… одни мы с матерью и поплакали о нём… я его всегда помнить буду… добрый он был… грамоте учил меня… по-своему, уму-разуму.

На следующий день пополудни в переговорный пункт, пытаясь разглядеть телефонистку за стеклом, медленно вплыл Иванов. Милка сразу заметила его в промежутках между стоявшими в очереди. Он продвинулся к окошку, удостоверился, что это именно она и, произнеся «Счас!», не поздоровавшись, выскочил обратно. Милка напряглась и продолжала настойчиво набирать заказанный номер. На мгновение отрывая взгляд от крутящегося диска, она тревожно поглядывала поверх стойки на дверь. Иванов через минуту появился, добрался до окошка с помощью «извините», вытянул из-за спины роскошный букет, завёрнутый в какую-то необыкновенную полупрозрачную шуршащую оболочку, протянул его к окошку и произнёс, глядя на неё:

— Людмила Ивановна, — он осмотрел людей, с любопытством взирающих на происходящее, и продолжил, медленно повернув голову к окошку: — Людмила Ивановна, я делаю вам официальное предложение… — в долгую паузу раздался громкий вздох посетительницы. Милка очнулась.

— Какое? — наивно произнесла она.

— Какое делают женщине на переломе собственной жизни! — театрально произнёс Иванов, внутренне удивляясь вычурности неизвестно откуда взявшихся слов.

— Не знает! — вздохнул тот же голос.

— Спокойно, граждане! — отпарировал Борис.

— Я не могу, я на работе… — растерялась Милка… — Вы тут мешаете… — её голос начал обретать уверенность. Бориса это не устраивало.

— Надо милицию вызвать, — посоветовал кто-то строго.

— Ишь! — добавил другой, — расфрантился!..