Ошейник Жеводанского зверя

 – Убит? – Мой отец вскочил. – Убит?! Ты уверен в том, что говоришь?

Смотритель же, переступив порог, принялся выкладывать на стол принесенное. Круглая булка хлеба, еще горячего, с хрустящей темной корочкой. Мягкий козий сыр. Ветчина. Горшочек с паштетом из гусиной печенки. Два жареных цыпленка, завернутых в кусок ткани, и несколько ранних яблок.

А в довершение две темные бутыли с залитыми воском горлами.

 – От его светлости, графа де Моранжа, – пояснил смотритель, добавляя несколько бокалов синего стекла. – Во славу короля.

 – Кто убил Зверя? – Мой отец, схватив смотрителя за руку, тряхнул его. – Кто убил Зверя? Граф?

 – Де Ботерн, – ответил смотритель, улыбаясь. Лицо этого доброго, в сущности, человека отражало все те эмоции, каковые испытывал каждый человек в Лангедоке.

Он был счастлив.

Все были счастливы, ибо наступил день, когда добрый свинец и верная рука остановили бесчинства. Не стало чудовища, а значит, мир и благополучие вернутся на земли сии.

Радуйтесь, люди.

Рассказ – а рассказывал смотритель с превеликим удовольствием, ибо видно было, что ему в радость поделиться с нами подробностями случившегося – оказался долгим. Вероятно, отчасти виновато было доброе вино из подвалов де Моранжа, вероятно, радость смотрителя от обретения благодарных слушателей.

А все мы, и отец, и я, и Антуан, ловили каждое слово.

По всему выходило следующее: Антуан де Ботерн, ведомый, верно, промыслом Божиим и знаком, каковой сумел узреть лишь он один, 20 сентября года 1765-го от Рождества Христова устроил засаду на землях аббатства Шаз. Он молился об удаче, и случилось чудо: всего через несколько часов ожидания пред ним явился Зверь.

 – Он вышел прямо на де Ботерна, жаждая вырвать горло и напиться крови, – говорил смотритель, размахивая полуобглоданным куриным крылом. – Но тот не растерялся. Его аркебуза, заряженная свинцовой пулей и тридцатью пятью картечинами, плюнула смертью прямо в звериную харю!

Антуан вцепился мне в руку, я чувствовал пальцы сквозь плотную ткань. Они были холодны.

 – И не зря, не зря про Ботерна говорили, что он стрелок отличный! Прямо-таки в глаз попал. А картечь развалила грудь. Но я вам скажу, что верно это было отродье дьявола! Ибо не упало оно, как упал бы любой другой зверь, но понеслось на де Ботерна! И пришла бы тому смерть, когда б не помощники.

Смотритель выдохнул и утер пот, который проступил на выпуклом его лбу. Взволнованный и тем, что случилось, и тем, что он сам явился свидетелем великого свершения, он торопился расцветить красками повествование свое.

 – И я вам скажу, что это был волк.

Антуан едва слышно выдохнул.