Ошибка «белого стрелка»

— Полный интим. Музыки только не хватает. Ты не хочешь поставить музыку?

— Вивальди, — сказал он, понимая, что сморозил глупость. Надо было промолчать или отшутиться, но шутки не шли на ум.

Она прищурила глаза, пристально посмотрела на него, прежде чем заговорить снова.

— Олег, я не за этим сюда приехала. Меня не надо обрабатывать. Понимаешь?

Он не понял и на этот раз промолчал.

— Не понимаешь. Я увидела тебя и захотела. Вот и все. Я весь вечер тебе звонила и потихоньку сходила с ума оттого, что никто не поднимал трубку. Когда ты поднял ее, я уже успела совсем сойти с ума. Я как была одета, так вскочила и побежала к машине. Налей мне водки, я выпью прямо здесь.

Макаров пошел на кухню к холодильнику, и Наташа поспешила за ним. Он достал початую бутылку, нерешительно взглянул на полку, где стояли рюмки: какие выбрать?

— А что за наперсток здесь стоит? — Она взяла металлический колпачок от сигнальной ракеты.

— Из таких пили там, в Чечне.

— А тут ваша посуда имеет ритуальное значение? Из нее пьют только фронтовики?

— Не только. Но мы будем пить из рюмок.

— Но я бы хотела…

— Нет.

К Макарову вдруг вернулись уверенность и сила. Он почувствовал себя самим собой и прочел создавшуюся ситуацию. Все очень просто. Все невероятно просто. Девочка открыта и честна. Она сказала то, что хотела. Он ведь тоже этого хочет, но почему-то старается соблюсти при этом массу условностей: вино, музыка, танец, словно бы нечаянное соприкосновение щек, поцелуй… А девочка чихать хотела на такие условности! Она уже выросла из брачных игр.

— Если ты за рулем, то после водки сегодня уже не уедешь отсюда, — сказал он.

— Я бы не уехала, если бы добиралась сюда и на метро. Не затем тебе весь день звонила. — Она выпила по-мужски, залпом, не чокаясь. — Налей еще по половинке. Я дрожу.

Он налил.

— Вот так. — Она перевернула рюмку, словно показывая, что в ней не осталось ни капли, поставила ее на край стола. — Все. Теперь обними меня, только покрепче, так, чтоб косточки за… хру… Ой…

— А вот этому уж не учи, — он обнял, потом легко поднял ее на руки…

Много времени спустя, когда можно было уже заваривать утренний кофе, она сказала:

— Знаешь, я больше всего на свете боялась обмануться. Боялась, что не дозвонюсь, потом — что все не так получится, что ты окажешься размазней, что будут ненужные разговоры и объяснения… Да-да, я боялась этого!

— И не напрасно, — Макаров погладил ее мягкие волосы, они были действительно теплые.

— Я и многого другого боялась. К примеру, ты просто посчитаешь меня обыкновенной шлюшкой и выставишь за дверь. А я вовсе не шлюшка. Ко мне мужики не подходят, представляешь?

— Они боятся к таким подходить, — сказал Макаров. — Я тоже побоялся бы. У тебя вид сказочно красивого, но неприступного замка.

— Ну да? — Наташа удивилась. — С тобой, к примеру, при первой же встрече мы заговорили о винах и возможности будущего флирта.

— Вот именно. Когда разговор так протекает, то ничего толкового от него обычно и не ждешь. Треп остается трепом.

— Но ты все-таки верил, что мы встретимся, да? Скажи, верил?

— Ну, во всяком случае, надеялся и боялся.

— Боялся?

Макаров промолчал.

— Нет, ты все же объясни, почему боялся. Потому что я — замок, это объяснение меня не устраивает: мужики штурмов никогда не боятся.

— Хорошо. Я долго не был с женщинами, а это мужику не на пользу идет.

— Тебе — на пользу, на пользу! Не напрашивайся на комплименты.

— И потом, я уже старик. У меня морщины. У меня могла быть такая дочь, как ты.

Она закрыла ладошкой его рот.

— И я боялась еще одного. — Села, убрав ноги под себя, пристально посмотрела на него, словно стараясь в темноте разглядеть лицо. — Ты ведь знаешь, из какой я конторы, и мог подумать, что меня просто подослали к тебе с каким-то заданием. Скажи, только честно: ты так не думал?

— Что-что, а это и в голову не приходило. Контора ведь мне нужна была, а не я ей.

Наташа легко вздохнула, наклонилась, поцеловала его в шею.

— Мне с тобой очень нравится заниматься любовью. Но в зале в вазе лежит виноград. Можно, я притащу его сюда?

— Лежи. — Олег встал, пошел за виноградом, уже оттуда крикнул:

— Как быть с вином? Ты ведь говорила, что любишь вина. Может, заодно и кофе поставить или чай?

— Тащи сюда все, что можешь притащить! Я уже видела, что ты купил. Я действительно люблю испанские вина. И подай мои джинсы.

— А вот джинсы, мне кажется, еще далеко не к спеху.

— Я тоже так думаю и их пока надевать не собираюсь. Но притащи все равно.

Макаров погрузил бутылки и закуски на маленький передвижной столик, сняв с него уже ненужный подсвечник, покатил в спальню. По дороге сделал остановку на кухне, поставил на огонь чайник.

На пороге комнаты остановился.

Краски от занимающегося рассвета уже проникали в окно через неплотно задвинутые шторы. Тело Наташи было словно прорисовано опытным художником на белой простыне: идеальное очертание без полутонов.

— Олег, ты действительно не подумал о том, что меня к тебе подослали?

— Брось говорить глупости! К тому же ты повторяешься. Так, есть вино светлое, есть темное. Какое будешь? Вернее, с какого начнем?

Наташа потянулась за джинсами: