Ошибка доктора Свиндебарна

Проклятый Официальный Запрос, хоть и на имя Свиндебарна, каковые документы и имел при себе двойник, уже пришёл по линии МИД-а. А жаль — генерал с удовольствием сгноил бы человека, отнявшего у них столько драгоценного времени, в рудниках Колымы…

Хотя бы за то, что занял столько драгоценного времени. И нажимал три раза на роковую кнопку.

— Вы… уверены, что вы этого хотите?! — сомнения в тоне и взгляде спецагента были неприкрытыми. Правда, теперь иронией и скепсисом и не пахло. Скорее, боязнью. За него.

Смит, тем не менее, удерживался от того, чтобы запрещать комиссару что-либо.

— Да. Совершенно уверен. И ещё: я прошу, чтобы нам не мешали. Прикрытие не понадобится. Отзовите снайперов.

— Ну… М-м… Хорошо. — комиссар буквально слышал, как внутри аккуратно подстриженного черепа ворочаются шестерёнки законсервированного и стандартизированного мышления, — На вашу ответственность.

Комиссар только кивнул.

Затем неторопливо, только что не насвистывая, стал спускаться по цветущей лужайке к маленькому аккуратному домику, направляясь к парадному входу.

Полуденное солнце и иногда пролетавшие пчёлки придавали лугу с полевыми цветочками, деревьям, и сонным холмам и лощинам неправдоподобно идиллический, спокойный и мирный вид.

Вот он и дошёл до наполовину застеклённой двери под навесом крыльца. Ничего не случилось. Мысленно переведя дух, комиссар постучал. Спустя полминуты дверь распахнулась.

Зисерманн вовсе не выглядел грозно или насторожено. Скорее, удовлетворённо и приветливо.

— Чем обязан? — бровь вопросительно приподнята, но комиссар видел там, в глубине умных серых глаз, что хозяин отлично знает цель его визита.

— Вы — Зисерманн Александр Александрович?

— Да. Слушаю вас.

— Я комиссар Жюль Бланш. Франция. Веду следствие по делу об уничтожении трёх крупных европейских городов. Не могли бы мы поговорить?

— Почему бы и нет? Входите.

— Зисерманн отошёл вглубь, приглашая комиссара пройти в коридор, и когда тот вошёл, закрыл дверь. Затем они перешли в гостиную, занимавшую почти весь первый этаж. Комиссар оглядел угол, выделенный под кухню, барную стойку, тумбы перед ней, большой телевизор и удобную мягкую мебель.

Хозяин, не скрываясь, иронично улыбался, наблюдая за ним. Когда взор комиссара вернулся к холодильнику, сказал:

— Я ничего не менял в планировке. Так что вы можете получить неверное представление о моём характере. Прошу — присаживайтесь.

Комиссар так и сделал, опустившись в угол большого дивана.

— Будете сок?

— Да, спасибо.

— Апельсиновый? Вишнёвый? Ананас?

— Апельсиновый, если не трудно.

Пока хозяин открывал холодильник, вскрывал коробку с соком и наполнял два высоких стакана, комиссар подумал, что они совсем как два норовистых молодых петуха — оттягивают момент схватки, пытаясь друг друга если не запугать, то хотя бы продемонстрировать уверенность в своих силах. И аргументах.

— Итак, слушаю вас. — хозяин, поставив два стакана на журнальный столик, так, чтобы можно было легко дотянуться, присел на тот же диван — пружины под ним протестующее скрипнули — и сложил руки на коленях в замок. Хм, не иначе, как играл в волейбол. Впрочем, вряд ли долго — слишком широкая кость, и массивный торс. Комиссару почему-то подумалось, схватись они действительно врукопашную, у него, несмотря на всю силу и годы тренировок, не было бы ни единого шанса…

— Александр. Признаёте ли вы себя виновным в уничтожении этих городов?

— Да, я их уничтожил. — вот даже как. Зисерманн не сделал и попытки поводить его за нос, или походить вокруг да около. Прямой ответ на прямой вопрос. Достойный противник. Впрочем, это комиссар знал и так. Может, продолжить и дальше в том же духе?

— Вы планируете теперь уничтожить Нью-Йорк?

— Нет. Вы правильно подумали: слишком много бессмысленных, — слово «бессмысленных» Александр как бы подчеркнул, — жертв. Следующим у меня запланирован Вашингтон. Я предполагаю, что от уничтожения пары тысяч продажных и беспринципных политиканов любая страна только выиграет. Видите: я работаю на благо народа США…

— А то, что при этом погибнет более двухсот тысяч…

— «…ни в чём не повинных» клерков и секретарш, нисколько моей решимости не ослабляет! — весьма вежливо, словно объясняя, сколь полезна для здоровья предлагаемая отказывающемуся неразумному дитяте, капсула с витаминами, докончил учёный.

Комиссар помолчал. Да, он ожидал от Зисерманна циничности и беспринципности… (Или, скорее, принципов, чуждых обычному человеку!) Но остановить его нужно.

— Скажите, Александр… Вы уничтожите Вашингтон в любом случае? Или… если Российский Президент выступит с обращением, возможно всё остановить?

— Нет, господин комиссар. Машина, как это говорят, запущена. Аппараты установлены. Даже моя смерть не поможет вам предотвратить уничтожение Вашингтона. А следом будет уничтожена и Москва. Конечно, только в том случае, если Российский Президент не выступит…

— Но… Вы как-то можете остановить уничтожение городов?

— Нет. Повторяю: что живой, что мёртвый… Я уже на это никак не повлияю. Машина запущена.

— Боюсь, разочарую вас. Ваш сообщник-двойник в России схвачен.