Ошибка канцлера

– Тем хуже для светлейшего. Значит, Петр накапливает в себе силы для одного, но страшного по результатам взрыва. Он не поколебался лишить жизни собственного сына, отправить на плаху Матвея Гагарина за хищения в Сибири. Как можно предполагать, что он сделает исключение для Меншикова? Но в этой ситуации ссора с Дмитриевым-Мамоновым была бы нецелесообразна.

– Да, Мамоновы пользуются влиянием.

– У них большой клан?

– Этого нам еще не приходилось выяснять, но не сомневаюсь в утвердительном ответе: семья старая и очень разветвленная.

– В конце концов, потеря невинности одной из многочисленных царевен не представляет такой уж большой беды для Российской империи.

– Но при всех обстоятельствах, милорд, это пересмотр расположения наследников.

– Вот это нам и придется обсудить. С появлением внебрачного ребенка царевна Прасковья фактически теряет права на престол. Отсюда несколько повышаются шансы у герцогини Курляндской.

– Пока она не имеет мужа и детей.

– Детей без мужа – несомненно. Что же касается законного супруга, то, пожалуй, русские не захотят видеть на курляндском престоле одну из европейских влиятельных особ.

– Но герцогиня Анна упорно стремится к браку.

– Она ли сама или фактический правитель ее дел?

– Бестужев-сеньор? Вполне вероятно. Хотя на этом он потеряет неограниченность нынешней своей власти.

– Очень эфемерной, дорогой мой. Его положению трудно позавидовать: капризы не слишком умной герцогини, недоверчивая требовательность Петербурга и собственный преклонный возраст. Как долго ему удастся сохранять расположение Анны? Положение фаворита предполагает более молодые годы, а ему...

– Уже шестьдесят, милорд.

– Поэтому, как нетрудно понять, лучше продать свое положение за соответствующее, возможно, более высокое вознаграждение и отойти, сохранив добрые отношения с герцогиней – на всякий случай – и с Петербургом, что крайне важно.

– Задача почти неразрешимая.

– Именно – почти. Бестужев-сеньор разыгрывает свой маленький, но все же реальный шанс.

– Но в таком случае он приобретает смертельного врага в лице Меншикова: светлейший давно стал проявлять притязания на курляндскую корону.

– В нынешней ситуации это не так опасно – судьба самого Меншикова неясна. К тому же вы забыли старую, пусть французскую, пословицу: qui ne risque, n’a rien.[2] При дворе таков вообще закон жизни. И чтоб закончить наш разговор, к чему же привела история с царевной Прасковьей?

– Вы не поверите, милорд, но наш министр предполагает, что к браку.

– Официальному браку царевны с Дмитриевым-Мамоновым?!

– Правда, не вполне официальному.

– То есть?

– Церковному, но необъявленному. Дмитриев-Мамонов не сможет открыто занимать места рядом с супругой.

– Царевна лишается своего титула?

– Об этом нет и речи.

– А ребенок, сын? Отдан на воспитание?

– В том-то и дело, что открыто оставлен у матери в ее дворце, куда переезжает и Дмитриев-Мамонов. Царевна Прасковья собирается заказывать портрет наследника.

– Да, это нечто совершенно новое в жизни русского двора. Тем хуже для Меншикова. Пока Бестужев-сеньор может не опасаться за свою жизнь и благополучие, во всяком случае, с этой стороны. Вот видите, дорогой сэр, дипломатия – это мгновенный анализ способной столь же мгновенно измениться ситуации, неустанная попытка жить и видеть быстрее времени.

– Но это увлекает, милорд.

– Как всякая истинная страсть.

Митава Дворец герцогини Курляндской Герцогиня Курляндская Анна Иоанновна и П. М. Бестужев-Рюмин

– Меня винишь, государыня, что судьбы твоей не устрою, ан гляди, как она, судьба-то, и цесаревнам не задается. Сколько лет весь двор хлопочет, а о свадьбах ни слуху ни духу.

– Тебя не позвали, Петр Михайлыч, ты бы живо охлопотал, как в свое время царевича покойного.

– А ты шутила бы меньше, Анна Иоанновна, не так-то оно тебе все равно, как при дворе дела пойдут.

– Я-то при чем: в огороде бузина, а в Киеве дядька.

– Поговорок-то и я тебе на все случаи сыщу. А от дядьки-то твоего киевского, как сказать изволила, зависеть будет, что государь о Курляндии решит.

– Чего ж решать? Герцога уж нету, я тут сижу.

– Вот-вот, о том и речь. Герцога нету, другого найти можно, корону курляндскую одному из женишков цесаревен в придачу дать, а с тобой-то, матушка, разговор короткий: будешь вместе с другой герцогиней – Мекленбургской – в России век вековать.

– Неужто и впрямь такое случиться может?

– Может, и не то может, не сомневайся. Потому и тороплюсь делами-то свадебными.

– А что у них там?

– Да то, сама соображай. Когда герцог-то Голштинский в Петербург приехал – в 720-м никак? Выбирать мог из двух цесаревен, хотя прямой надежды и не имел. Ему что нужно было – от Дании Шлезвиг свой воротить, а вместе с ним и на престол шведский право. Государь-то пообещался, да от обещания и отступился.

– С миром Ништадтским, ты сказывал?