Ошибка мертвого жокея

— Ллойд! — донеслось снизу и Барбер повернулся на голос. По лестнице к ним спешил Джимми Ричардсон. Он всегда был довольно-таки полным и круглолицым, от французской пищи еще никому не удавалось похудеть, так что подъем давался ему с трудом. — Привет, — он тяжело дышал. — Увидел тебя и решил, а вдруг ты что-нибудь знаешь насчет этого заезда. Я понятия не имею, на кого ставить, а день выдался отвратительный. В скачках с препятствиями я ничего не понимаю.

— Привет, Джимми, — ответил Бар. — Мистер Ричардсон. Мистер Смит.

— Рад с вами познакомиться, — Ричардсон пожал Смиту руку. — Ллойд, правда, ты что-нибудь знаешь? Морин убьет меня, если узнает, сколько я сегодня просадил.

Барбер взглянул на Смита, который с отеческой улыбкой наблюдал за Ричардсоном.

— Вроде бы Берти кое-что известно.

— Берти, — повернулся к Смиту Ричардсон, — пожалуйста…

Улыбка Смита стала шире.

— У номера пять неплохие шансы. Но вам надо поторопиться. Забег вот-вот начнется.

— Номер пять. Все понял. Я туда и мигом обратно, — и скатился по ступеням. Развевающиеся полы расстегнутого пальто едва поспевали за ним.

— Доверчивая душа, не так ли, — хмыкнул Смит.

— Он был единственным ребенком в семье, — ответил Бар. — Таким и остался.

— Откуда ты его знаешь?

— Служил в моей эскадрилье.

— В твоей эскадрилье, — повторил Смит, глядя вслед спешащему к кассе Ричардсону. — Пилот?

— Да.

— Хороший?

Барбер пожал плечами.

— Лучшие погибли, худшие собрали весь урожай медалей.

— И что он делает в Париже?

— Работает в фармацевтической компании.

Звякнул колокол, лошади поскакали к первому препятствию.

— Боюсь, твой друг опоздал, — Смит поднес бинокль к глазам.

— Похоже на то, — Барбер тоже смотрел на лошадей.

Номер пять упала на четвертом препятствии. Пошла на него вместе с двумя другими лошадьми, а потом вдруг покатилась по земле. Остальные лошади пронеслись мимо. Четвертое препятствие находилось далеко от трибун, Барбер так и не понял, что собственно, произошло, но потом кобыла поднялась и затрусила по дорожке, а жокей так и застыл на земле, лицом вниз, с неестественно повернутой шеей.

— Плакали наши денежки, — спокойно изрек Смит, опустил бинокль, достал из кармана квитанции, разорвал и бросил.

— Дай, пожалуйста, — Барбер протянул руку за биноклем.

Смит перекинул ремешок через голову и Барбер навел бинокль на препятствие, за которым лежал жокей. Двое мужчин уже подбежали к нему, перевернули на спину.

Барбер подкорректировал резкость, фигуры мужчин, суетящихся над неподвижным телом в белой, с темно-бордовыми звездами рубашке, стали более четкими. В движениях мужчин чувствовались торопливость и отчаяние. Они подхватили жокея и потащили его прочь.

— Черт побери! — вернулся Ричардсон. — Окошко закрылось, когда я…

— Не огорчайтесь, мистер Ричардсон, — прервал его Смит. — Мы упали на четвертом прыжке.

Ричардсон заулыбался.

— Впервые за день мне повезло.

Внизу, под трибунами, кобыла убегала от конюха, пытавшегося схватиться за порванные поводья.

Барбер, не отрывая бинокля от глаз, все смотрел на мужчин, тащивших жокея. Внезапно они опустили его на траву и один прижался ухом к белой шелковой рубашке. Потом поднялся. Они понесли жокея дальше, но сбавив шаг, убедившись, что торопиться им совершенно некуда.

Барбер протянул бинокль Смиту.

— Я еду домой. На сегодня хватит.

Смит зыркнул на него, в бинокль посмотрел на мужчин, которые несли жокея, убрал бинокль в футляр.

— Раз в год кто-то да гибнет. Для скачек это обычное дело. Я подброшу тебя до города.

— Как, этот парень умер? — удивленно спросил Ричардсон.

— Староват он уже для этого дела. Следовало раньше уйти на покой.

— Святой Боже! — воскликнул Ричардсон, глядя на дорожку. — А я злился из-за того, что не успел поставить на него. Хороша наводка, — он скорчил детскую гримаску. — Наводка на мертвого жокея.

Барбер двинулся к лестнице.

— Я с вами, — решил Ричардсон. — Сегодня у меня неудачный день.

Втроем они спустились под трибуны. Люди стояли группками, волна шепота, по мере распространения трагических новостей, накрывала их одну за другой.

Барбер сел на заднее сидение, уступив Ричардсону место рядом с водителем. Ему хотелось побыть в одиночестве.

На этот раз Смит ехал медленно. Тишину лишь однажды нарушил Ричардсон.

— Какая ужасная смерть. В паршивом заезде ценой в жалкие триста тысяч франков.

Барбер сидел у самой дверцы, с полузакрытыми глазами. Вновь и вновь перед его мысленным взоров возникали двое мужчин, второй раз поднимающих жокея. Которого выбрал Смит, на которого в этот день ставил, подумал Бар. Он совсем закрыл глаза и увидел карты, разложенные по кровати в его нр. Средиземное море. Бескрайняя открытая вода. Ему вспомнился запах гари. Самый худший из запахов. Запах ночных кошмаров во время войны. Запах раскаленного металла, тлеющей резины. Наводка Смита.

— Вот мы и прибыли, — ворвался в его раздумья голос Смита.

Барбер открыл глаза. «Ситроен» стоял на углу тупика, в котором находился вход в его отель. Он вылез из кабины.

— Подожди минутку, Берти. Я хочу тебе кое-что отдать.

Смит вопросительно посмотрел на него.

— Может, потом, Ллойд?