Ошибка Прокруста (СИ)

В тот день еще с утра, Дамаста (так его звали на самом деле), тяжко покалечили за перевернутую им амфору вина. В доме готовились к празднику Осхофории и пролитое Дамастом вино, которое приготовили в дар Дионису, оказалось в глазах свирепой мачехи столь кощунственным преступлением, что она схватила не палку, не кочергу и не мотыгу, в ее руке оказался большой садовый серп для обрубания засохших ветвей с оливковых деревьев. Даже в женских руках это было грозное оружие, способное отсечь и руку и даже голову. Чудом увернувшись Дамаст избежал отсеченной ноги, но все же кончик серпа полоснул его по икре, развалив плоть огромной раной. В тот момент он понял, что ему больше не жить в этом доме, поскольку его рано или поздно убьют. Он бежал сквозь виноградники и оливковые рощи и укрывшись в узкой расщелине пытался стянуть развалившуюся рану одним старым, испытанным на войнах способом, который он услышал когда-то от одного воина. О том, чтобы вернуться домой не могло быть и речи, праздник шел своим чередом, а Дамаст стянув икру веревкой и склеив ее можжевеловой смолой, приходил в себя.

Успокоившись, он понял, что поторопился сразу уйти из дома, поскольку при нем ничего не было. Уйти из дома без ножа, воды и хлеба, было равносильно тому, чтобы сразу броситься со скалы. Дамаст решил дождаться ночи и незаметно пробравшись в дом, взять необходимые вещи. Выждав, когда Орион перевалит свой ночной зенит, хромая на одну ногу, Дамаст направился к дому. Чуткий Гарб услышав шаги навострил уши, но когда узнал в незваном госте своего любимого хозяина, кинулся ласкаться к нему.

- Про тебя я забыл Гарб - произнес юноша, гладя собаку, - Пожалуй возьму тебя с собой.

Осторожно пробравшись в дом, он прошел в кладовую и в первую попавшуюся корзинку стал складывать продукты - хлеб, масло, твердый сыр. Оставалось захватить с собой нож и какой-нибудь инструмент. Выйдя на задний двор он увидел остатки пиршества, неубранную посуду, объедки у лож. Светила полная луна и было хорошо видно вокруг. Дамаст огляделся и обнаружил рядом с собой, прислоненным к стене, тот самый серп, которым сегодня его чуть не лишили ноги.

Дамаст взял его в руки и посмотрел на кривой клинок.

- За сиюминутным порывом ярости, чья-то жизнь - подумал он и решил взять серп с собой.

Возвращаться обратно через дом, рискуя столкнуться с мачехой Дамаст не желал, тем более нужды в этом не было, поскольку все необходимое он собрал. И он решил немедля уйти, забрав с собой пса. Взяв в одну руку корзинку с продуктами и водой, а в другую серп, он стал аккуратно пробираться между лож, на которых еще недавно гулял праздник, как вдруг встал словно каменное изваяние.

На одной из лож, прямо перед собой он увидел спящую мачеху, которая изрядно набравшись молодого вина, заснула прямо под открытым небом. В первое мгновение от неожиданности Дамаст замер не дыша, уверенный, что весь его план рухнул и что вот сейчас она встанет и схватив опять какую-нибудь кочергу будет бить его по ногам.

Но она продолжала спать. Переведя дух, Дамаст решил тихонько обойти ее, как взгляд его упал на свисающие с ложа голые лодыжки мачехи. В свете луны они показались ему гладкими и блестящими, словно высеченные из мрамора ноги Афродиты. Он опустил взгляд на свои, испещренные язвами и шрамами голени и словно черным наваждением накрыло Дамаста ненависть и ярость. Он стоял перед ней, спящей и беззащитной, держа в ладони огромный серп, а роковая неизбежность уже заносила над его головой изогнутый полумесяцем клинок. В этот момент он не помнил себя, жажду мести как неудержимый ничем кратер вулкана исторгла из себя душа, сдавленная унижением и болью. В лунном свете блеснул клинок и наземь упали две отсеченные ступни.

Дальше все было словно в тумане. В памяти обрывками всплывало их бегство с Гарбом. Знакомая уже расщелина, где их быстро нашли. Тогда, только благодаря чуткому Гарбу им вовремя удалось уйти. Долгие, мучительные и полуголодные скитания, в которых снова собака выручала своего хозяина, принося в зубах мелкую живность.

Спустя какое-то время, уже отчаявшись найти уединенное место, случилось чудо. Как-то раз преследуя очередную зверушку, Гарб оказался на той самой тропе у подножия Черного Зуба. Загнав ее в пещеру, Гарб придушил добычу и довольный собой, стал звать хозяина оглашая пещеру лаем. Переживая за собаку Дамасту пришлось обогнуть камень у дороги и спустившись вниз по тропе он нашел там и своего пса и сокрытое от чужих глаз место, где можно было преклонить отчаявшуюся голову. Так они с Гарбом волею судеб стали отшельниками.