Ошибка разбойника (СИ)

— Ваш доверенный, что ли? — хмыкнул разбойник. — Ему бабы ни к чему, верно, только я с пьяницей дело не стану вести.

— Не он. Оставь ты о сладком. Кому месть нужна, тому не до женщины.

Роберто отпустил волосы камеристки. Он по-своему был очень неглуп и первым делом подумал о приснопамятном пьяном обеде.

— Неужто мытарь?

Поколебавшись, Кончита рискнула.

— Он.

— Ему-то что?

— Оскорбление.

— Брось, дурёха. Чернильная душа обидчивой не бывает.

— Дон Стефано оскорбил его мать.

Роберто хмыкнул, но уже не столь недоверчиво. Вслух сказал:

— Кто с бумагами возится, всегда хитрецы. Мутные они. И трусливые.

— Будь сеньор Мендес трус, он бы спустил оскорбление.

— Бумаги денег принести могут не хуже разбоя… — протянул Роберто.

— Твоего сеньора скоро на высокую должность назначат — не дотянешься, казначей перед ним должен будет прыгать на задних лапках, и… — Кончиту вдруг осенило. — Знатные господа украдут, а свалят на простолюдинов.

Роберто приподнялся на локте.

— Теперь говоришь дело. А то ишь — оскорбление! Не хочет этот писака, чтоб дону Стефано пирог, а ему гроб на галерах. Что ж, он и впрямь затеял до моего сеньора добраться. Ладно, подумаю.

43. Бывший матрос

Спустя пару дней Роберто сам объявился в особняке герцога, без церемоний потребовал сеньора Флореса и тихо ему сказал:

— Слышь, пьяная шкура, мне не ты, мне Кончита нужна, на два слова будто случайно. Сам придумай, зачем я к тебе приходил, мне скажешь, когда я обратно пойду.

Доверенное лицо губернатора, в этот день трезвый, не повёл даже бровью, крикнул лакея и мрачно буркнул ему:

— Позови Кончиту скорее! Надо же было так с кружевами напутать… — Вошедшей камеристке сеньор пригрозил: — Ты хочешь за кружева герцогини из своего кармана платить? Там один отрез столько стоит, что двадцать таких, как ты, с головы до ног можно одеть! Скажи спасибо сеньору Pоберто, что он любезно согласился записку от мастерицы мне передать, а не госпоже экономке! Она бы тебе путаницы не спустила! Что за грохот? — с этими словами и грозным выражением лица сеньор Флорес выскочил из комнаты.

Кончита заметила, что её любовник сегодня непривычно встревожен, угрюмее обычного, а руки слегка дрожат.

— Устрой разговор с этим Мендесом. Я, он, ты и ещё один человек. Не бойся, не выдам нашему дьяволу ни мытаря, ни тебя.

Еле успев кивнуть, камеристка воззрилась на дверь, из-за которой донёсся недовольный голос сеньора Флореса:

— Я что ей, дуэнья?

В комнату вместе с сеньором вошла экономка и набросилась на Кончиту:

— Что ты себе позволяешь с мужчиной наедине?

— Простите, сеньора, я так волнуюсь за хозяйские кружева… — служанка смиренно опустила глаза.

— Распустёха бесстыжая! — голос почтенной женщины был наверняка слышен в коридоре, а то и дальше.

— Не извольте беспокоиться, спасибо любезности сеньора Роберто, уладили всё с кружевами.

— Таких кружев нет больше в Сегилье!

— У герцогини лучшие кружева, и все в полной сохранности!

Роберто не выдержал:

— Замолчите вы, бабы, не то сделаю вам кляпы из кружев!

— Болван! — накинулась на него экономка и перешла сразу на шёпот. — Хочешь, чтоб в доме гадали, какого рожна ты сюда заявился?

— Ну, бабы… — проворчал мужчина уже под нос и ретировался, а сеньор Флорес обратился к Кончите:

— Что надо?

— Встречу устроить. Я, сеньор Мендес, Роберто и с ним кто-то ещё. Чем скорее, тем лучше.

— Ладно. Устрою. Не проведает ни одна сволочь.

***

Поздней ночью в тайном убежище, подготовленном доверенным лицом герцога де Медина, встретились трое мужчин и переодетая в мужскую одежду Кончита. Все отлично осознавали опасность затеи и крайне смутно — что они могут сделать, дабы избавиться от своего врага.

Разговор начал Роберто:

— Вот этого я вчера вытащил из петли. Он матросом был у капитана Аседо, ну вы поняли. Сейчас в нашей банде. Давай, Пабло, выкладывай, что мне рассказал.

Все посмотрели на бывшего матроса — жилистого, обветренного человека с крючковатым носом и прикрытыми набрякшими веками глазами, на дне которых плескалась отчаянная тоска.

— Капитан наш капером был почтенным. Спуску нам не давал: и плётку в дело пускал, и на рее болтались, кто приказ нарушал. Зато к пленным — со всем уважением, хорошо обращался, вежливым был, с нами добычей щедро делился. Это все знали…

Сеньор Мендес кивнул — он давно слышал, что как капера дона Стефано ставили в пример другим капитанам. Если он и утаивал часть добычи от королевской казны, это было недоказуемо и считалось простительным. Рассказчик тем временем продолжал:

— …После шторма однажды мы напали на эспанское судно, там был дорогой груз.

— «Эспаньола»? Она сапфиры везла с рудников! — с волнением воскликнул сеньор Мендес.

— Она самая. Её вспомнили в Сегилье недавно, какой-то сеньор отправился в Мовританию узнавать, не в плену ли женщины с этого корабля.

— Знаю, дон Фадрике Морено.

— Он может узнает про камни — дон Стефано их продал тогда, но о женщинах ничего не узнает.

— Что с ними? — тихо спросил казначей, догадываясь об ответе.