Ошибка разбойника (СИ)

— Да, — ровным голосом ответил идальго. — Судьбе было угодно, что дружба моего Фелипе с сыном дона Бернардо оказалась недолгой, но… — пожилой дворянин улыбнулся, не позволив почувствовавшему неловкость знакомому выразить соболезнования. — Я верю, наши мальчишки много раз ещё будут встречать рассвет на этой скале. Может быть, мои внуки.

Кабальеро почувствовал, как дёргается уголок его рта, а в душе возникает муторное ощущение, подозрительно напоминавшее стыд. К счастью для него, сеньор Рамирес отвернулся и стал глядеть на Хетафе, возможно, скрывая набежавшие на глаза слёзы. Дон Стефано дышал через раз, опасаясь потревожить своего спутника, но пауза оказалась недолгой. Идальго продолжил со своим обычным благодушием, а голос его звучал с неожиданной нежностью.

— Соколятам приходит время вылетать из гнезда, но для отцовского, тем более материнского, сердца они навсегда останутся птенчиками. Поэтому отец Фадрике так рассердился на нас — ему казалось, что сыну рано ещё идти на скалу… Нам пора вниз, пока не стемнело.

Мужчины спускались, не торопясь. Мысли сеньора дель Соль вновь приняли практическое направление. Он подумал, как много земель Хетафе изнывает от засухи и каким выгодным стало бы поместье дона Хосе, если бы ему удалось присоединить лучшие из принадлежащих местным крестьянам участки. Кабальеро заговорил:

— Жаль, что эта красота куда менее плодоносна, чем раньше.

— Да, но мы используем воду, которая есть, подбираем подходящие злаки. Непросто, конечно, но я надеюсь, налоговое ведомство продлит наши льготы или хотя бы облегчит бремя.

— Вы очень заботитесь о ваших крестьянах, наверное, из любви к родным краям остались в Хетафе?

— Не только. У меня грудная жаба, — коротко пояснил идальго. — В Хетафе воздух целебный, помогают прогулки в горах, а так я с трудом выдерживаю несколько дней без лекарств даже в Тагоне, не говоря о Сегилье. — И уже привычным для дона Стефано манером быстро прекращать разговоры о своих несчастьях пожилой дворянин добавил: — Наверное, судьба даёт мне понять, что не нужно отчаиваться, думая о будущем земли моих предков.

«Вот о чём говорил дон Бернардо… Значит, родной дом для идальго — ловушка!»

Хотя невозможность для идальго переехать поближе к влиятельному другу была на руку дону Стефано, он искренне огорчился, узнав о болезни сеньора Рамиреса.

— Печально, что вы большую часть времени вынуждены довольствоваться обществом простых крестьян. Вы стали очень к ним снисходительны.

— Я делю с ними беды и радости, мы оказались на равных что перед оспой, что перед интригами нашего общего соседа дона Хосе, что… — сеньор улыбнулся, — перед налоговым ведомством. И поверьте, я не испытываю ни малейшего удовольствия от мысли, что оказался первым в нашей деревне.

— И всё же крестьяне не ровня дворянам!

— А идальго не ровня состоятельным кабальеро, те — титулованным аристократам, среди которых свои ступени. На каждый задранный нос находится кто-нибудь выше. Вы и сами, наверное, видели, каким лакейством занимаются горделивые перед менее знатными людьми сеньоры, если попадутся на глаза кому-нибудь выше титулом.

Дон Стефано подобное не только видел, но и себя чувствовал почти что лакеем, когда заискивал перед герцогом. Он недовольно пробормотал:

— Разумеется, учтивость обязательна для дворян.

— Я не об учтивости, — не позволил увильнуть от ответа идальго. — Я о достоинстве, которое можно воспитать только привычкой быть среди равных. Раз в Хетафе не осталось людей одинакового со мной происхождения, то равными будут те, с кем я делю наши невзгоды и наши надежды… Вот и таверна. Доброй ночи, дон Стефано.

Кабальеро направился ужинать, про себя перебирая множество возражений, которые мог бы привести в беседе с идальго. Но спор скоро отступил на задний план, уступив мыслям о благодатных до засухи землях Хетафе. Было обидно, что земля из-за раздела на крупное поместье и множество мелких клочков осталась без подлинного хозяина, который не допустил бы ни глупую ссору, ни столь же глупые вольности, и сделал бы нищающее селение кусочком не менее лакомым, чем дочь единственного живущего в нём дворянина.

22. Видит око, да зуб неймёт

На рассвете дон Стефано с трудом растолкал своего молодого приятеля.

— Дон Хуан, вы забыли, что мы приехали на охоту!

— А? Да? Так рано? — бормотал юноша, пытаясь перевернуться на другой бок.

— Уж извините, горные козлы и бараны любят щипать травку по утренней росе!

— Я не баран! — сопротивлялся избалованный отцовский любимец.

Рассвирепев, кабальеро схватил дона Хуана за плечи, одним рывком поставил его на ноги и был готов оттаскать сонного красавца за растрёпанные светлые кудри, придававшие юноше вид ангелочка.

— Вы забыли, зачем приехали в Хетафе? — грозно прикрикнул на приятеля дон Стефано.

— На охоту? — неуверенно переспросил дон Хуан.

— Да! Я позаботился о проводнике, о собаках, о ружьях! О завтраке, чёрт побери! На вас сейчас ведро воды вылью!

— Иду, я иду!