Ошибка разбойника (СИ)

Разбойники выбежали из дома и забросали его факелами. Неожиданно ночь прорезал крик проснувшегося в огне ребёнка. Дон Стефано совсем забыл о нём и теперь, ошеломлённый, повернулся к разбойнику, обходившему комнаты последним.

— Ты что, оставил его в комнате живым?

— Ребёнка-то как убить? Я вылил, что вы сказали, и ушёл потихонечку, даже не разбудил.

Услышав это, дон Стефано потерял дар речи — его подручный не смог или не захотел убивать ребёнка быстрым ударом, но вылил на пол горючую смесь и бросил факел.

«С какими скотами приходится иметь дело», — подумал разбойник, но промолчал. Он предпочёл бы вытащить ещё не умеющего говорить мальчика из горящего дома, но было уже поздно. Убийство получилось гораздо более жестоким, чем задумано, и хотя дон Стефано перебирал в уме преимущества, которые ему принесёт в том числе и жестокость (инквизитор наверняка займётся именно этим делом, забросит другие и не оставит живого места на колдунах), его пошатывало.

Передохнув несколько минут, разбойники поспешили убраться

35. Драгоценный подарок

Разбойники были подавлены. Главарь не позволил взять из дома ценные вещи, а его подручные догадывались — ввязались в дело настолько крупное, что им не по силам даже осмыслить его. Дон Стефано щедро заплатил всем, велел не рассказывать ничего другим членам банды, если не хотят попасть в пыточную святого суда, а про себя прикинул, кто из негодяев ещё пригодится, кого отправить подальше, а от кого избавиться навсегда.

К губернатору кабальеро направился на следующий день вскоре после полудня, надеясь, что дону Армандо не успеют доложить об убийстве ювелира. Он отчаянно рисковал, поставив на то, что герцог — заядлый коллекционер, получив солонку и привыкнув считать её своей, не позволит ни себе, ни кому угодно другому связать её с уничтоженной при убийстве Гонсалесов якобы копией.

Был у дона Стефано и дополнительный козырь: шедевры такого ранга никогда не задерживались во владении простолюдинов. Решение ювелира оставить солонку у себя даже тайно было немыслимой дерзостью, неудивительно, что Гонсалес пытался заморочить голову дону Стефано. Если убитый кому-то признался в обладании вещи руки Селлини, герцог ухватится за рассказ, что Гонсалес купил работу лучшего из учеников маэстро, и будет настаивать на этой версии. Никто не посмеет возражать столь высокопоставленному лицу.

Выглядел дон Стефано, как всегда при визитах к его светлости, безупречно. Камзол от лучшего в городе портного, тщательно накрахмаленный воротник и, разумеется, утром сеньора дель Соль посетил цирюльник. Никому не могло прийти в голову, что ночь расфрантившийся сеньор провёл без сна, совершив ужасное преступление. Те, кто хорошо знал дона Стефано, могли удивиться кругам под глазами и лёгкому дрожанию рук, но скорее подумали бы — кабальеро в кои-то веки изменил своей привычке пить очень умеренно, а теперь расплачивается за невоздержанность.

Герцог на подобные пустяки внимания не обращал, да и видеть стал не очень хорошо на старости лет. Гостя дон Армандо встретил приветливо:

— Рано вы ко мне сегодня, голубчик. С новостями? — затем ехидно прибавил: — У меня для вас пока новостей нет.

— Ваша светлость… Даже не знаю, как спросить вас… — дон Стефано для вида замялся.

Хозяин дома с любопытством смотрел, как его гость выкручивается, хотя не догадывался, зачем тот пришёл слишком рано для визитов к столь высокопоставленному лицу.

— …Видите ли, дон Армандо, пару недель назад ко мне почти случайно попала одна вещица… Встретил знакомого по колониям, он сказал, что завтра отплывает… сейчас он уже в море. Слово за слово, приятель пожаловался мне на долги, сказал, что навсегда уезжает, продал дом где-то, я не запомнил, а дорогую серебряную вещицу хотел взять на память, но теперь думает — зря, лучше деньги, но уже не успевал удачно продать. Он славный был малый, я его выручил, купил скорее по старой дружбе, не думаю, что она ценная, хотя…

— Что? — заядлый коллекционер позволил себе проявить интерес.

— Признаться, будь эта безделица тем, на что она похожа, цены бы ей не было. Но, конечно, это всего лишь одна из копий, правда, на мой неискушённый взгляд, превосходная. Может быть, её сделал кто-нибудь из учеников маэстро.

— Показывайте! — его светлости канитель надоела.

— Если вам любопытно… прошу прощения, что отнимаю у вас время.

— Дон Стефано, вы сегодня на себя не похожи! Хватит вилять, как болонка хвостом!

Кабальеро закашлялся и решил, что с церемониями перестарался. Он позвал ждавшего за дверью лакея. Тот внёс в приёмную герцога шкатулку и передал её своему сеньору, а дон Стефано открыл крышку. Поначалу, взглянув на предмет с ленивым любопытством, герцог нахмурился. Потом присмотрелся и, не веря своим глазам, схватил солонку, резко вдохнул и во весь голос крикнул слуге:

— Увеличительное стекло! Срочно!

Нетерпеливо перевернув серебряное сокровище, герцог разыскал клеймо мастера, тщательно сличил его с крупным рисунком в книге и выдохнул:

— Подлинник! Одна из авторских копий единственной золотой солонки, сделанной для франкского короля!