Ошибка Ромео

К моему интеллектуальному удовлетворению, я могу понять всю противоречивость отношений между жизнью и смертью, став шую причиной путаницы в наших взглядах. Я могу проследить развитие наших представлений о смерти в свете нашего растущего понимания механизма жизни. Для меня не составляет труда при выкнуть к иным с^стояниям сознания, в которые можно перейти с помощью новых химических средств или старой техники. Я не вижу проблемы в том, что личность способна отделиться от своей телесной основы вплоть до потери с ней всякой связи. Я даже могу вписать одержимость, призраков и домовых в структуру современ ной науки о жизни, обогащенной открытиями последних лет.

Но я не могу определить, что управляет психической хирур гией. Я не могу объяснить осмысленное, прямое и умное руко водство, не предположив, что за всякой жизнью стоит некий спо соб организации, или замысел, который выходит за рамки естест венного отбора, случая, причинности в деле полного выживания личности в целом.

Я склонен заключить, что в пустоте есть форма. Если вам угодно, зовите ее Богом,

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Я понимаю, что тема этой книги не исчерпана. Я ставлю здесь точку, потому что дошел в своих рассуждениях до конца. Я верю, что существенные пробелы в нашем понимании сложных отноше ний между жизнью и смертью вскоре будут заполнены и мы на учимся избегать ошибки Ромео. Однако в следующем шаге я не так уверен.

Телом я должен вернуться к более продолжительному и близ кому изучению лусонских целителей. Уму предстоит более трудное путешествие, которое началось на Филиппинах, ведь именно там я столкнулся с довольно тревожным явлением, с истинной прегра дой. Не с недостатком понимания, идущим от незнания, а с абсо лютным запретом на некоторые виды информации.

Когда пациента с металлическим бедром привозят на Филип пины с единственной целью исследовать операционную процедуру и целитель работает до тех пор, пока все присутствующие не видят очертания протеза и камеры готовы заснять фильм, который убе дительно докажет, что тело действительно было открыто,- свет гаснет. Когда врач-исследователь один, без оборудования идет к целителю, он видит сотни психокинетических эффектов, однако, когда он возвращается с электронной аппаратурой, способной установить вид и количество энергии,- ничего не происходит. Когда целителю удается вынуть камень из мочевого пузыря и эк земпляр бережно увозят назад в Европу, чтобы сравнить с рент геновским снимком,- он исчезает из запечатанной банки.

Это не отдельные неудачи, от которых можно отмахнуться. Они взяты из длинного ряда случаев, к которому невольно причастен каждый, кто когда-либо пытался исследовать филиппинский фе номен. Об операциях можно снимать фильмы, но нельзя сделать ни одной картины, которая окончательно и однозначно доказала бы их реальность. Можно проводить эксперименты, но прежде чем они достигнут необходимого для академической науки уров ня, что-то всегда случается.

С научной точки зрения эта ситуация абсурдна, однако она ха рактерна не только для Филиппин. Сравнивая свои записи с замет ками тех, кто работал в других частях света, я узнал о домовых, которые включаются в игру всякий раз, когда исследователь уста навливает аппаратуру, о бесценных магнитофонных записях, кото рые сгорают накануне воспроизведения, о важных свидетельствах, исчезающих без следа. Можно считать все это совпадением или же промахами экспериментаторов, пока не познакомишься с этими людьми. Никто из них не страдает некомпетентностью и не явля ется параноиком, никто не заинтересован в путанице, все они хо тели бы получить простой и прямой ответ на свой вопрос. Но неза висимо от нашего желания о некоторых вещах, возможно, ничего нельзя узнать. По крайней мере, при нашем современном подходе.

Поэтому мы попытались найти новые и менее прямые подходы, но, вероятно, есть линия, которую мы в данное время не можем пе реступить. Впоследствии эта черта, быть может, отодвинется, и неожиданно каждый получит доступ к решению проблемы, ранее казавшейся безнадежной. В науке это часто бывает, но создается впечатление, что в этой конкретной области препятствия кто-то ставит нарочно. То ли чтобы окончательно нас отвадить, то ли что бы мы не получали новую информацию слишком быстро и слишком далеко. Возможно, на этих границах мы сражаемся с собствен ным упрямым подсознанием или же - как кто-то предположил за нами в нашем планетарном детском саду строго приглядывает космическая няня.

Я не знаю ответа, но я начинаю понимать, что строитель этого барьера не всегда милостив. Я по-прежнему буду искать новый путь к необходимому для нас пониманию, но должен признаться, что именно здесь, на краю внезапно разверзшейся пропасти, я ис пытываю некоторый страх.