Ошибка уравнения (СИ)

Грейс укрыла одеялом свою дочь с головы до ног, чтобы никто из детей не смог лицезреть свою сестру в таком состоянии. Робот-няня ушла, цокая своими каблуками по полу. Когда звук каблуков исчез, то дверь в медицинский пункт тихо приоткрылась, будто кто-то за ней не был до конца уверен в своих действиях. Клаус тихо зашел, из-за чего Алиса спряталась в шкаф, чтобы медиум не увидел её. Вздохнув, парень сел на край койки, на которой и находилась его сестра. Запустив руку в темные волосы, он разрушил тишину своим шепотом. Он говорил тихим и хриплым голосом, по которому можно было легко понять, что этот разговор с сестрой для него тяжелый. Тяжело разговаривать в тишиной, не будь до конца уверенным в том, что слова дойдут до адресата.

— Знаешь, а я серьезно пересрался, – хмыкнул Четвертый, но улыбка не задержалась надолго. — Возможно, отец это сделал для воспитания, но я возненавидел его еще больше, – Клаус сжал торчащую из-под одеяла руку сестры, игнорируя страх в груди.

Её обычно теплая и нежная кожа больше не являлась таковой. Холод подкрадывался под его кожу, доходя до его душонки. Его пробила дрожь, которую он не мог контролировать. Собрав свою волю, он продолжив говорить, облизнув пересохшие губы. Внезапная злоба вспыхнула в его груди при воспоминании об отце.

— Я не знаю что сделаю с нашим папашей, если ты не вернешься, – его ладонь сжала белую простынь. — Помнишь тот день?

Перед зелеными глазами вспыхнули фрагменты из жизни. Тот самый день, который впечатался в сознание парня. Он не мог представить себе, что кому-то не все равно на него, кроме Грейс, но она запрограммирована быть их любящей матерью. Алиса была его защитницей, той, которая заступиться за него, даже если после её будет ждать наказание.

— Тогда я понял, что в мире не все конченные уроды. Ты не такая… – он сильнее сжал руку, продолжая стараться не думать о том, что кровь в ней застыла. — Ладно… Я пойду, а то скоро комендантский час. Удачи там, что ли.

Клаус старался не смотреть на неё. Если он и будет смотреть в её глаза, то только в живые, наполненные радостью и родные. Если будет смотреть на её лицо, то только с легким румянцем на щеках и с невероятно заразительной улыбкой. Она его сестра, а значит он обязан обеспечивать её этим. Каждой своей шуткой заставлять её улыбаться, но конечно не упускать момента для колкости на счет их заумного братца. Да, они не рождены от одной матери, да и отцов у них так таковых нет. Их не связывает ни кровь, ни место рождения, но они настоящие брат и сестра, которые любят друг друга по-своему.

Никто даже не мог предположить, что эти дети не были дружны с рождения. Клауса не устраивала её милая внешность и слишком высокий голос. Он недолюбливал малышку, пока эта темная макушка не спасла его на миссии, прикрыв собой. Осколок стекла летел в него, точно оставив бы шрам на груди, но Лиса встала перед ним. Тогда они все впервые увидели необычный цвет её крови. Осколок, торчащий из её плеча, чуть не ввел парня в панику, но то маленькое ограбление дома они предотвратили.

Клаус направился к двери, чувствуя, что что-то упускает. Упускает тот самый шанс, который ему не выпадет больше никогда, потому что он знает себя. Знает, что он никогда не решиться.

Аккуратно закрывая дверь, номер Четыре засунул руку в карман и направился в свою комнату. Он махнул рукой своему брату, тем самым давая знать, что можно заходить. Встретившись с зелеными глазами умника, он грустно улыбнулся, проходя мимо него. Брат не увидел, что Клаус больно закусил свою губу, сжав кулак в карманах. Та тревожность медиума осталась в комнате вместе с телом сестры, но сейчас его внутренности с невыносимой болью начинал разъедать яд обиды. Да, Лиса любит его как брата, но Клау её больше, чем дозволено брату любить сестру. Он видит, как её лицо изменяется при виде Пятого. Это разрывает его, но понимает, что ничего не сможет с этим поделать.

Но в это же время чертов Пятый пытается игнорировать все эти пристальные взгляды, делая вид, что не замечает эту дурочку.

Зайдя в комнату, он сжал в руках пустой стакан для воды, который Грейс всем оставляет на ночь, но стекло разбивается, впиваясь в ладонь темноволосого. Слишком тяжело держать в себе эти чувства, но он понимает, что для Алисы он только брат, ничего больше. Пятый же просто счастливчик, но упускает её, когда Четвертый продал бы душу дьяволу за такую возможность. Клаус ненавидит себя за свою никчемность. Сколько бы раз он не пытался признаться этой девчонке в своих чувствах, он переводил тему разговора, сжимая руки в кулаки. Каждый раз на улице, заглушая горечь обиды к себе, он закуривал новую сигарету, в тайне от всех.

Он ненавидит себя, ненавидит дуру Алису, которая влюблена в Пятого. Пятого, который не достоин её, но не может высказать это. Он жалкий Клаус, который будет находиться у неё на втором плане, не имея возможности стать для неё чем-то большим… Чертов ярлык, который он сам же на себя и повесил.