Ошибка в объекте

— Не знаю, кому и верить, — признался я. — Лично мне показалось, что этот администратор любит позу. И говорит нарочито манерно. Возможно, не считает за грех немного и приукрасить… А с другой стороны, может, Лещенко не хочет признаваться, что флиртовал…

— Вот именно, — подхватил Агеев, — не хочет. Если у него возникло чувство к Ватутиной, то он мог приревновать к Иванову. Лещенко — тип неуравновешенный. Затаил злобу, решил отомстить…

— Все может быть куда проще, — возразил я. — Не забывайте, он женат, имеет дочь. Допустим, он на самом деле приударил за Ватутиной. А кому охота, чтобы это дошло до семьи? По-моему, наиболее интересно, что Лещенко предложил распить горилку ещё в поезде.

И возникает вопрос: когда в бутылку с перцовой горилкой попал яд? Ваше мнение?

— Я склонен думать, что цианистый калий подсыпали уже в Южноморске, ответил следователь. — И сделал это сам Лещенко.

— Но ведь при обыске в его палате вы ничего не обнаружили! — сказал я. Ни пузырька, ни ампул.

— Сосуд из-под яда он мог выбросить.

— Да, кстати, что представляет из себя цианистый калий? — поинтересовался я. — Насколько я помню, это порошок белого цвета?

— Да. Легко растворяется. Действует очень быстро. Да это видно на примере Иванова и Вачнадзе.

— Ну а если доза не смертельна, как с Ватутиной? Осложнения тяжелые?

— Вы знаете, нет. Если повезет, как повезло Ватутиной, никаких последствий…

— Значит, Ватутину можно будет скоро допросить?

— Врачи обещают завтра.

— Очень хорошо, — кивнул я. — Надеюсь, она многое прояснит.

— Дай-то Бог, — задумчиво произнес Виктор Сергеевич.

Когда мы с Агеевым заглянули в больничную палату к Ватутиной (она лежала в отдельной) и представились, та попросила подождать в коридоре.

Через несколько минут она пригласила нас войти. Ватутина была уже причесана, напудрена, подкрашена.

— О, — с улыбкой протянул Агеев, — раз вы, Ольга Семеновна, думаете о внешности, значит, здоровье отличное!

— Вполне, — ответила тоже с улыбкой. — По-моему, женщина без косметики все равно что небритый мужчина.

— Молодость может обходиться и без нее, — продолжал Виктор Сергеевич в том же непринужденном тоне. — Мне кажется, в наше время слишком уж увлекаются разными там лаками, тушью и прочим…

— Между прочим, — подхватила Ватутина, — и две тысячи лет назад представительницы нашего пола не могли обходиться без косметики…

— Да? — недоверчиво посмотрел на Ватутину следователь.

— Представьте себе, — кивнула она. — В Перу при раскопках возле мумифицированного тела девушки нашли сумочку с пудрой и пуховкой, тушь для ресниц и бровей, блеск для губ. Заметьте, та модница жила двадцать веков назад…

Во время этого «светского» разговора я незаметно приглядывался к пострадавшей. Лицо у неё было не очень выразительное, и я не мог понять, почему все говорили, что она милая и симпатичная. Разве что умные, пытливые глаза? Да ещё манера держаться — непринужденная, раскованная. Словом, «столичная штучка», как любили когда-то выражаться беллетристы.

Агеев сказал Ватутиной, что главврач санатория хочет продлить срок её путевки на то время, что ей пришлось проваляться в больнице.

— Спасибо ей, конечно, за заботу, — сказала Ватутина. — Но — увы! Не могу задержаться даже на день…

— Если дело в вашем начальстве, мы можем помочь, — сказал Агеев.

— Нет, начальство ни при чем. Как раз должен будет вернуться из Франции мой непосредственный руководитель, а это значит, что предстоит интересная работа. Охота, как известно, пуще неволи, — улыбнулась Ольга Семеновна. — Шеф звонил из Парижа. Кажется, он напал на неизвестный автограф Пушкина. Представляете, самого Пушкина!

— Неужели такие находки возможны до сих пор? — удивился следователь.

— Редко, но бывают.

— А почему именно в Париже? — заинтересовался Агеев.

— Что вы! Франция по числу находок, связанных с поисками русских рукописей и картин, до сих пор занимает первое место! Автографы Тургенева, Достоевского, Пушкина, Вяземского, Баратынского, Бунина, Блока… Да разве перечислишь всех! Но поиски ведутся не только во Франции, а и во многих других странах тоже. И сколько ещё предстоит найти!

По словам Ватутиной, мало отыскать ту или иную рукопись или автограф писателя. Дальше следует эвристика или атрибуция рукописи, то есть установление подлинности и авторства находки. А это самое интересное в её работе…

Ольга Семеновна говорила увлеченно, слушать её было интересно. Но пора было переходить к тому, ради чего мы пришли в больницу. И Ватутина, словно разгадав наши с Агеевым мысли, спохватилась:

— Совсем я вас заговорила. Так? Вы, наверное, в связи с отравлением?

— Совершенно верно, Ольга Семеновна, — следователь перешел на серьезный лад.

— И что мы такое съели? — спросила Ватутина. — Как себя чувствуют Николай и Вахтанг Багратионович? Мне показалось, что им тоже стало плохо…

— О них потом, — сказал Виктор Сергеевич. — Вспомните, пожалуйста, как вы сели за стол, кто, что и кому наливал, как вы пили? Подробнее, не пропуская никаких деталей…

— Что ж, попробую, — сказала Ватутина. — Если запамятую какую-либо мелочь, уж вы не обессудьте.

— Разумеется, — кивнул Агеев.