Ошибка Выжившего 2 (СИ)

Встреча с торчком ясно мне показала, что по-настоящему, больше, чем кого и что-либо ещё, я боюсь лишь себя. Художник действительно был нарциссом: его миром был он сам. Любил и ненавидел, боялся и не боялся больше всего он именно себя. Ставил во всех вопросах «себя» выше, чем кого-либо ещё. Тяжелее найти более жалкого неудачника, получившего буквально безграничное могущество.

«Мистер Фишер, в последнее время мне кажется, что вы мне не доплачиваете», — недовольно зашевелился на моём теле Редди.

Кажется, даже он начал привыкать к ситуациям, в которые со мной попадал.

Я тебе вообще не плачу.

«В этом даже не главная проблема, босс…»

«…»

«…»

Ну хотя бы Шеди и Пит промолчали.

Тварь же никуда не исчезла.

Вдоволь насмотревшись, сущность ответила. Наверное, «ответила» — здесь не самое правильное описание. Скорее, передала намерение, провозгласила себя, поделилась знанием своего «Имени». Я лишь на миг нахмурился, разбирая образы в голове, после чего переспросил:

— Ползучий человек? Ясно. Феликс. Феликс Айзек Фишер, приятель.

Я любезно протянул руку.

Это и близко не передавало то, что несло в себе упомянутое тварью с большой буквы «Имя». Лишь жалкая частичка, одна из бесчисленных интерпретаций. Передо мной был аватар чего-то по-настоящему огромного.

Сущность в чёрной маске опустила взгляд на мою руку, после чего, к моему удивлению, медленно вытянула свою и пожала её. Я поморщился: рука существа ощущалась какой-то слизкой, скользкой, словно живой. Возникло такое ощущение, будто под чёрной перчаткой извивались черви.

По крайней мере, он достаточно вежливый.

— Отлично, — довольно улыбнулся я. — Вижу, ты тоже против немотивированного насилия, дружище.

Кого я обманываю?..

— Не мог бы ты подсказать, за что обрёк эту малышку на Ад? Давно она уже в этом котле варится?

Я получил ответ. Многообразный, наполненный чуждыми человеческому ощущениями, мыслями. К несчастью, я к такому дерьму был уже привычным.

Оказалось, что моя альтер «я» просто слишком поверила в себя. Встретилась с этим Ползучим человеком, поспорила на что-то, заключив контракт. В каком-то смысле, она сама себя обрекла на подобные страдания, и до тех пор, пока не выполнит какие-то условия, освобождена не будет. В этом котле она варилась уже не первую сотню лет, под разными личностями и в разных условиях. Кошмар, это был настоящий кошмар, которому не было ни конца, ни края.

Наверное, так и будет в конечном итоге выглядеть окончание моего пути. Пути, который однажды закончится, чтобы всё повторилось вновь. Тоска. Бесконечная тоска и всепроникающее чувство отчаяния.

Я хмыкнул.

— В каком-то смысле, я могу взять на себя роль её… опекуна, да. Можем ли мы как-то договориться?

Ответ Ползучего человека оказался положительным. Назвав себя опекуном, я не соврал: хотелось мне этого или нет, мы все были одним целым. Каждая наша личность была независимой, что не отменяло одной сути. Более сильная и старая личность вполне могла взять на себя роль «опекуна».

В конце концов, кто лучше позаботиться о себе, как не ты сам?

Мистеру Стивенсону, старому ублюдку, спасибо за идею. Правда, он извратил эту концепцию настолько, насколько это вообще возможно.

Передо мной из ничего материализовался лист старой бумаги. Скептично приподняв бровь, я уставился на требования, чувствуя, как стало подниматься веселье из самых глубин моей души. Пунктов было немного, все три суммарно состояли из трёх слов и на первый взгляд выглядели простыми, но…

Пожалуй, выполнить их было для любой из нашей вариации практически невозможно.

1. Вспомнить.

2. Принять.

3. Простить.

Я поднял взгляд на безликую фигуру в маске.

По крайней мере, выполнить без помощи «опекуна».

Надеюсь, Второй Луне и малышке Сэнди не придётся ждать меня слишком долго. Нет… Наверняка не придётся. Я уверен.

И, конечно же, Мисс Андерсон.

* * *

Чарльз никогда не мог подумать, что окажется настолько жесток к самому себе. Оказавшись со вспышкой камеры в каком-то отеле напротив пьяного тела с таким же лицом, как и у него, спящего среди пустых банок пива и коробок от пиццы, мужчина впервые почувствовал настолько большое отвращение. Его захватила такая ярость, какую он и близко никогда не испытывал к своему «напарнику».

Ублюдок имел то, о чём он мог только мечтать. Нет, о чём он уже даже мечтать не мог, прекрасно осознавая, чем это могло закончиться! И вместо того, чтобы ценить каждый миг, проведённый со своей семьёй, он…