Ошибки прошлого, или Тайна пропавшего ребенка

На светофоре она сверила маршрут, который начертил Форрест, потом проехала еще полмили, пока неожиданно не подъехала к старому белому двухэтажному дому. Она посмотрела на номер дома рядом с входной дверью, освещенный газовой лампой. Сто семьдесят шесть. Это он. Кики припарковалась прямо напротив дома.

Дом выглядел слегка покосившимся, но дрожащий луч фонаря осветил чистую белую обшивку и черные ставни, а над перилами открытой веранды она заметила очертания четырех кресел-качалок с реечными спинками. Во всех окнах первого этажа горел свет.

Взяв ребенка на руки, Кики вылезла из машины, вдыхая запах горящих дров. Ступив на подъездную дорожку, она вдруг резко остановилась, опасаясь, не ждет ли ее внутри полиция. Она внимательно осмотрела тихую улицу в поисках полицейской машины, но навязчивые мысли слишком утомили ее, и она пошла к дому.

На верхней ступеньке веранды лежали три тыквы, а входная дверь была украшена гирляндой из зелени и золотистых тыквочек.

Малышка снова пошевелилась, когда она поднималась по ступенькам, и Кики погладила ее по спинке.

– Мы на месте, Душистый горошек, – сказала она. – Я не совсем уверена, что это за место, но скоро узнаем.

Посередине гирлянды свисал колокольчик, и когда она потянула за короткую цепочку и позвонила, в тишине раздался звон. Дверь почти мгновенно распахнулась, и она увидела перед собой доброжелательно улыбавшуюся женщину.

– Эва? – спросила она. Ей было за шестьдесят, возможно, чуть больше или меньше, и на ней была толстовка из джинсовой ткани, надетая поверх футболки кремового цвета. С почти белыми волосами и непритязательной стрижкой «под пажа», она выглядела скорее недоверчивой, чем строгой, а в ее темных очках в тонкой металлической оправе отражался свет газового светильника.

– Да, – сказал Кики. – Я Эва Бейли.

– А я Мэриэн. Заходи, заходи. – Взяв Кики за руку, она осторожно повела ее в дом. – Ты, наверное, очень устала, пока ехала с ребенком из Чарльстона! Не верится, что стало уже так холодно.

На мгновение смутившись, Кики чуть было не сказала, что она приехала из Нью-Берна, но потом вспомнила, что Наоми сама придумала ей легенду. Она вошла в теплый холл. Справа от нее была гостиная, залитая светом от стоявшей на столе лампы и камина, в котором потрескивали дрова. В комнате были диван и мягкие и на вид удобные кресла, и ей не терпелось погрузиться в одно из них.

– Давай я подержу малышку, пока ты разденешься, милая. – Мэриэн с внушающей уверенность твердостью взяла из ее рук ребенка, а Кики сняла куртку и повесила ее в шкаф в холле.

– О, у тебя божественные волосы! – Мэриэн с удивлением затрясла головой, напомнив Кики о том, как Тим реагировал на ее волосы. Он смотрел на них, словно они были невероятно красивыми.

– Спасибо, – сказала она.

– Сядь к огню. – Мэриэн кивнула в сторону гостиной.

Кики направилась к дивану и села: подушки были мягкими и удобными, как она и предполагала. В углу стояла плетеная колыбель из белой лозы, отделанная розовой тесьмой. После очень трудного дня она вдруг, не ожидая того, почувствовала себя в безопасности.

– Ты голодна? – Мэриэн прижала ребенка к груди, и Кики заметила, что на ней черные трико и красные кроссовки. – У меня есть куриный суп, я могу подогреть его. Или, если ты вегетарианка, у меня есть консервированный суп из чечевицы.

Она не думала о еде с тех пор, как покинула НьюБерн, но при упоминании о ней почувствовала, что проголодалась.

– Мне не хотелось бы доставлять вам беспокойство, – сказала Кики. Она говорила как взрослая, такими странными показались ей ее слова.

– Я ждала тебя, милая, – сказала Мэриэн. – Мне сказали, что ты приедешь ночью, поэтому я приготовила побольше супа. Никакого беспокойства.

– Тогда я с удовольствием поела бы куриного супа, – сказала Кики.

– Однако сначала мне нужно взглянуть на эту пышечку. – Сев на кушетку, Мэриэн положила ребенка себе на колени.

«Не разбудите ее», – хотела сказать Кики. Она убаюкала ребенка незадолго до того, как добралась до Шарлотсвилла.

– Так она новорожденная, не так ли? – Мэриэн аккуратно отвернула одеяло с лица младенца. – И она красавица. Когда она родилась? Ты кормишь ее грудью?

Напуганная Кики пыталась придумать ответ. Мэриэн думает, что это ее ребенок! В то же время она с удивлением ощутила незаслуженный прилив гордости.

– Она родилась… – Кики попыталась вспомнить дату в свидетельстве о рождении, – думаю, около недели назад. Время бежит так быстро. И я не кормлю грудью, – быстро добавила она. – У меня есть смесь, правда, она в машине. И подгузники. Я привезла все, что необходимо на пару дней.

Взгляд Мэриэн был полон сочувствия.

– Бедная девочка, – сказала она. – Мне кажется, тебе пришлось пережить что-то такое ужасное, что и не выразить словами, разве не так?

Кики почувствовала, что слезы обжигают ей глаза, и начала часто моргать, чтобы не расплакаться.

– Ты даже не помнишь того дня, когда родила свою малышку, – сказала Мэриэн. – Как ее зовут?

– Коринн. – Кики говорила почти шепотом. Она прокашлялась. – Коринн, – повторила она более уверенно.