Ошибки прошлого, или Тайна пропавшего ребенка

– Я Ирвинг Расселл. – Он протянул руку. Обычно она для рукопожатия протягивала левую руку, которая причиняла ей меньше боли, но, застигнутая врасплох внезапной встречей, протянула ему правую руку, мгновенно пожалев об этом. У него было крепкое рукопожатие, его рука так сильно сжала ее ладонь и так долго не отпускала, что у нее в глазах заблестели слезы.

– Я Эва Эллиотт, президент Расселл, – сказала Эва, как только он выпустил ее руку. – Я психотерапевт из службы консультирования и психологической помощи. Добро пожаловать в университет.

– Я рад…

Кто-то оттолкнул ее, желая поздороваться с новым президентом, Эве было только на руку, что их разговор прервали. Войдя в дамскую комнату, она закрылась в одной из кабинок и прижала дрожащую руку к груди, плача от боли и от невысказанного чувства вины.

С Кори Эва общалась несколько раз в день, обычно по электронной почте и от случая к случаю – по телефону. Ей было легче читать письма, потому что она не могла слышать, как Кори плачет. Дочь умоляла забрать ее домой. Она ненавидела Каролину. Говорила, что там все занимаются спортом. Парни были грубыми. Все выпивали. Она ненавидела Мэгги и боялась ее друзей.

– Выбрось это из головы, – говорила Эва. – Тосковать по дому некоторое время – это нормально. – Но ее сердце разрывалось, когда она думала о Кори, которая была так далеко и чувствовала себя такой одинокой и напуганной.

В ноябре, видя, что ситуация не меняется, Эва и Джек согласились, что пора забрать Кори домой.

– Только ты должна будешь пойти к психотерапевту, когда вернешься домой, – сказал ей Джек по телефону, как будто ставя условие, и Кори с готовностью согласилась. Эва стала перебирать в уме знакомых ей местных семейных психотерапевтов, но спохватилась. Проблема Кори состояла в том, что она не могла оторваться от семьи. Как бы ей ни хотелось самой принять участие в сеансах психотерапии, на этот раз ей придется отпустить дочь.

41

1998 год

Во второе воскресенье сентября Эва проснулась рано и мгновенно поняла, что что-то изменилось. Лежа в кровати, она вытянула руки перед собой и подняла их вверх, сжала в кулаки, а потом растопырила пальцы. Ничего не болело. Запястья и пальцы были по-прежнему деформированными, но не такими онемевшими, как обычно. Она пошевелила ногой под одеялом. Боль была слабой, едва ощутимой.

– Джек? – позвала она.

Он заворчал.

Эва потрясла его за плечо.

– Джек?!

Он повернулся на спину.

– Что там? – пробормотал он.

– Я не чувствую боли, – сказала Эва.

– Лекарства подействовали.

Две недели назад она начала принимать новое лекарство от ревматоидного артрита, активно обсуждавшееся во всем медицинском мире. Эве приходилось самой делать себе инъекции, но это была небольшая плата за такой результат.

– Мне казалось, что мне с каждым днем становится лучше, – сказала она, – но до сегодняшнего утра я боялась заикаться об этом.

– Ох, Эва. – Теперь Джек действительно проснулся. – Это самая лучшая новость!

На секунду ей показалось, что он вскочит на матрас и начнет плясать от счастья, но теперь ему было сорок пять лет, и хотя он все еще был в порядке и не потерял формы, приступы бурного веселья остались в прошлом.

Джек обнял ее, и она теснее прижалась к нему.

– Я должен сказать тебе, – заговорил он. – Я беспокоился о том, что новый отъезд Кори навредит тебе.

Днем ранее они позволили Кори вернуться в Каролину. После двух лет, проведенных дома, учебы в Виргинском университете и почти трех лет психотерапии она была готова снова попробовать вернуться в Университет Северной Каролины, и Эва была готова отпустить ее. По приглашению Кори в апреле Эва виделась с ее психотерапевтом.

– В вашей семье много любви, Эва, – сказала психотерапевт. – Но у вас с Кори классические отношения взаимозависимости, и я уверена, что вы знаете это. Теперь Кори готова отправиться в свободное плавание, а вам нужно попытаться перестать трястись над ней.

Эва приклеила листочек к зеркалу в ванной комнате. «Перестань трястись» – было написано на нем.

– Я в порядке, – сказала она теперь Джеку. – Мы обе повзрослели за последние несколько лет.

Встав с кровати, она вздрогнула от боли, коснувшись ногами пола. Новое лекарство не было чудодейственным. Доктор предупреждал ее, что дефекты в ее ногах и руках не исправить, а их было много. Тем не менее после более чем пятилетней борьбы с болезнью она была довольна улучшением, которого смогла добиться.

Кори не просто ушла в свободное плавание – она постепенно исчезала за горизонтом. Электронные письма от нее, приходившие сначала ежедневно, через пару недель поредели, и иногда, когда Эва звонила по вечерам, ее не было в комнате общежития. Эва представляла, что она с подругами. Может быть, с мужчинами: ее красота всегда была соблазнительной.

В октябре Кори попросила Эву не звонить так часто.

– Мне нужно оторваться от тебя, мама, – сказала она. – Ты знаешь об этом. Помоги мне, пожалуйста.

Эва почувствовала себя виноватой. Кори разговаривала как взрослая. Теперь она могла сама позаботиться о себе, и это было прекрасно.