Ошибки прошлого, или Тайна пропавшего ребенка

– У вас ревматоидный артрит, – ответил он, изучающе глядя ей в лицо.

Эва думала: «Я заслуживаю этого. Это наказание». Ей всегда казалось, что однажды, когда-нибудь, ей придется расплатиться за то, что она совершила.

– Вы знаете, что это такое? – спросил доктор.

– Ну… Я знаю, что такое артрит. Воспаление суставов. – За последние два года боль в ноге значительно усилилась. Иногда, посидев некоторое время за рабочим столом, она едва могла наступить на нее, а когда печатала, у нее болели пальцы и запястья. Кроме того, она быстро уставала. Она изменила график консультаций так, что теперь могла в середине дня приходить домой, чтобы просто поспать.

– Ревматоидный артрит – это аутоиммунное заболевание, – сказал врач. – Он может затронуть все ваше тело, не только суставы. Вот почему вы чувствуете себя такой утомленной. Я собираюсь отослать вас к ревматологу.

– Это решение проблемы?

Он отрицательно покачал головой:

– Но вам нужно лечиться, и чем скорее вы начнете, тем лучше.

Первые два препарата обманули ее ожидания. Шли месяцы, Эва начала прихрамывать, а запястья распухли и выглядели бугристыми и деформированными. Впрочем, еще хуже чувствовали себя ее ноги, особенно правая. Ночью, лежа в постели, она плакала от боли. Даже когда ноги совсем не болели, ей казалось, будто они зажаты в тиски.

– Как я могу помочь тебе? – Джек, лежа рядом с ней, вытирал простыней слезы с ее щек.

– Никак, – сказала Эва.

– Что ты чувствуешь? – У Джека даже головная боль была редкостью.

– Это как… знаешь, как будто входишь в океан в мае и тебя сковывает холод.

– И у тебя немеют ноги?

– Да, но прежде, чем они занемеют, они очень сильно болят.

– Фу, ты ощущаешь что-то вроде этого?

– Да.

– Ох, Эва, давай я разотру твою ногу, – сказал он. – Давай я помассирую ее.

– Нет. – Эва съежилась при этой мысли. – Пожалуйста, никогда даже не прикасайся к ним. – Она понимала, каким беспомощным чувствовал себя Джек, но он – как и никто другой – не в состоянии был помочь ей.

Дочери по-разному реагировали на ее болезнь. Дрю не обращала внимания на ее страдания, а Кори была обеспокоена.

– Ты можешь умереть от этой болезни? – спросила она, сидя на краю родительской кровати. В тот день занятия в школе Дарби окончились рано, и Кори, вернувшись, с удивлением обнаружила Эву во время ее обеденного перерыва не просто дома, а лежащей в постели.

– Нет, – сказала Эва. Это было возможно, но маловероятно, и Кори выглядела такой расстроенной, что Эва не видела никакой необходимости посвящать ее в жестокую статистику ревматоидного артрита. Улыбнувшись дочери, она взяла ее за руку, удерживая рядом с собой. – Ты не должна об этом беспокоиться.

Кори посмотрела на окно. Эва задернула шторы, чтобы вздремнуть. Кори теперь было шестнадцать лет, она еще больше похорошела и по-прежнему была одинока. Парни обращали на нее внимание, но она не желала никуда ходить даже с одноклассниками из Дарби и еще меньше – ходить на свидания. Некоторые из них уже водили машину, но она опасалась ездить с ними, страшась аварии. Хотя Эве хотелось, чтобы она вела нормальную, активную жизнь, сама она разделяла те же страхи и не подталкивала Кори к такому общению.

– Ты очень изменилась. – Кори снова внимательно посмотрела в лицо матери.

– Что ты имеешь в виду? – просила Эва.

– Правда, ты все время ведешь себя так, как будто ты несчастлива. Ты все время хмурая.

– Я? – спросила застигнутая врасплох Эва. – Я должна радоваться, что живу на свете.

– Нет, я не об этом, мама. Просто я хочу сказать… я не хочу, чтобы ты болела.

– Я знаю, милая. И благодарна тебе. Я сделаю все, чтобы выздороветь.

Когда Кори вышла из комнаты, Эва задумалась о своей матери, не дожившей и до тридцати лет. И о Женевьеве, умершей в тридцать два года. Она же, в свои тридцать три года, была еще жива. «Каждый год – это подарок», – думала она. Подарок, который она не слишком ценила. Медицинская наука не знала средств от ее физического страдания и разрушения суставов. Не в ее власти было контролировать этот процесс, но в ее власти было контролировать свое отношение к нему. Каждый день при мысли о своей матери и Женевьеве Эва давала клятву помнить о том, чего они лишились и чего пока не отняли у нее.

38

1995 год

Никто не удивился, когда Кори отвергла предложение уехать из дома и поступить в колледж.

– Я хочу поступить в Виргинский университет и жить дома, – сказала она.

Кори, Джек и Эва сидели в кабинете психологического консультанта в Дарби, обсуждая, в какой колледж поступить Кори. Ей предлагался выбор из двух вариантов, и то только потому, что ее консультант, опрятный молодой мужчина, сам еще недавно студент колледжа, в прошлом январе заставил ее подать заявление еще в один университет. Эва пришла в ужас, узнав, что вторым вариантом был Университет Северной Каролины в Чапел-Хилле: ее захлестнули воспоминания о своей прошлой жизни в этом университетском городке. Кори приняли в оба университета, и теперь пришло время принять решение.