Ошибочная версия

— Ну, было, в общем — то, два человека, с которыми он именно сейчас не хотел встречаться. Это — Людмила Жаркевич и ее представитель Суворова. И не потому, что они ему не нравились, как люди. Просто он не хотел тратить время и нервы на ненужные, как ему казалось, споры с этими женщинами. А то, что они будут не согласны с его решением по Мельникайте, Трегубов не сомневался.

— И я бы не сомневался на его месте.

— Но они обе пришли к нему без предварительной договоренности.

***

Дело в том, что Жаркевич узнала от соседей, что милиция разыскивает только одного Болотного.

Со слезами на глазах она сразу же побежала с этой новостью к Татьяне Васильевне. А куда ей еще было обращаться?!

Та позвонила в ИВС (изолятор временного содержания) и выяснила, что действительно Мельникайте не задерживался.

Поэтому они и устремились в РОСК.

На их счастье Трегубов был на месте.

— Так, чем обязан Вашему визиту? — Спросил следователь, как только женщины переступили порог его кабинета.

Хотя при всем при том, прекрасно понимал, с чем пришли к нему эти женщины. Понимать — то понимал. Но все — таки надеялся, что они не явятся к нему. По крайней мере именно сейчас.

— Наш визит, как только что Вы отметили, — стараясь говорить спокойно, хотя в груди у нее все трепетало от негодования, сказала Суворова, усаживаясь без разрешения на стул рядом со столом следователя, — связан с Вашим решением, привлекать к уголовной ответственности только одного Болотного. Или мы не правы? Развейте наши подозрения.

— По крайней мере, Вы, как адвокат, должны понимать, что я не обязан отвечать на подобные вопросы. Такое понятие, как тайна следствия, еще никто не отменял. Повторю, что я мог бы, конечно, не отвечать на Ваши вопросы. Но не стану идти на конфликт, который никому из нас не нужен. Да, я и мое руководство решили привлекать только одного Болотного. Ведь Вы понимаете не хуже меня, — Трегубов обращался практически только к адвокату, а Людмилу игнорировал полностью, — что доказать виновность Мельникайте в причинении смерти Жаркевича мы не сможем.

— В причинении смерти? Интересно же Вы интерпретируете часть 3 статьи 147 УК. Кроме причинения смерти, кстати, по неосторожности, а иначе была бы квалификация совершенно иная, в статье говорится о причинении тяжких телесных повреждений. Или я ошибаюсь?

— Нет, не ошибаетесь. Но установить, что Мельникайте причинил потерпевшему тяжкие телесные повреждения, невозможно. Об этом прямо говорят судебно-медицинские эксперты. Не доверять им, у меня оснований нет.

— А как же с фактическими обстоятельствами дела? Куда же девать противоправные действия Мельникайте в отношении Жаркевича? Или он ничего не совершал?

— Не надо утрировать мои слова. Я не говорил, что он ничего не совершал. Да, из материалов дела видно, что он избивал потерпевшего. Но установить тяжесть причиненных Жаркевичу телесных повреждений лично им мы не можем. Надеюсь это Вы понимаете?

— Нет, не понимаю. Ведь он совершил, в самом лучшем для него случае злостное хулиганство. Это бесспорно. И в этом случае не важно, какие именно он причинил повреждения потерпевшему. Кстати, Вы вменяете Болотному совершение преступления из хулиганских побуждений?

— Конечно.

— А почему в таком случае Мельникайте остается в стороне? Ведь, он тоже избивал Жаркевича из хулиганских побуждений. Почему Вы не усмотрели в его действиях хотя бы злостное хулиганство? И как Вы оговорите тот факт, что это он вызвал Болотного на расправу с Жаркевичем? Ведь это подтверждают все свидетели. Значит, они оба ко всему прочему действовали группой лиц.

— Руководство отдела по согласованию с прокуратурой решило так, как решило. И я не могу прыгнуть выше своей головы.

Суворова сидела вся обессиленная. Она стала понимать, что все ее старания добиться справедливости бесполезны.

«Этот такой, приятный на первый взгляд, человек на должности следователя либо не хочет, либо не может понимать простые азбучные для юриста истины. Судя по его опыту следственной работы, он, скорее всего не хочет понимать этого. Неужели, мне не удастся достучаться до его разума и».

— Хорошо. Давайте подойдем к этому вопросу с другой стороны, — при этом она повернулась в сторону стоявшей у дверей Людмилы. — Садитесь, Людмила, сами. От следователя — мужчины, как я вижу по его поведению, Вы, как девушка, не дождетесь такого приглашения даже из вежливости.

— Да, да. Садитесь, пожалуйста, — спохватился хозяин кабинета.

По выражению его лица было заметно, что он смущен по всем статьям замечанием адвоката.

После того, как Люда села на стул, Татьяна Васильевна продолжила: