Ошибочная версия

— Вы банальны, уважаемый Игорь Львович! Мне это уже не раз говорили, и все же ошибались. Я знаю эти разговоры — вот на Западе такой человек в два счета стал бы миллионером. Сказки для дураков. Парадокс состоит как раз в том, что на Западе я был бы нищ, как церковная крыса. Я могу стать миллионером только здесь, у нас. Тут другие принципы. И хозяйственные и человеческие. На Западе предполагается, что я способен на все, на любую пакость. Этого от меня ждут. У нас считается, что каждый человек честен и благороден, во всяком случае до тех пор, пока он сам не докажет обратное.

В Селихове в такие минуты жили два человека. И один, способный и преуспевающий адвокат, презрительно улыбался сентенциям наглого вора. А другой, жалкий, маленький трус, отваживался лишь на слабую иронию, ибо Вареник знал про него слишком много. И слушал, улыбался, поощряя признания Вареника.

— Знаете, о чем я мечтал когда-то? Иногда теперь я не верю, что это было, что это был я. Я мечтал накопить тридцать тысяч рублей. Вы спросите: почему именно тридцать тысяч? И как это может их накопить блаженный дурак, инженер с окладом в сто тридцать рублей ежемесячно, плюс квартальная премия — еще сорок процентов. И я не знал, как. Но мечтал. Я хотел положить их в сберегательную кассу и жить на проценты. Три процента годовых. Чтобы стать художником. И теперь, если мне удастся сделать все, что я хочу, я закажу какому-нибудь хорошему скульптору бюст мальчишки, мечтавшего стать художником. И заплачу за этот бюст тридцать тысяч.

— Но это ведь тоже бред, — заметил Селихов. — Если вы хотите быть как все, вряд ли вы осмелитесь приобрести такой дорогой бюст — это ведь вас выдаст. Где же мимикрия?

— Нет, милый мой, это не бред. Это шутка. А шутка стоимостью в тридцать тысяч рублей не может быть пошлой, даже если становится опасной.

Так они поговорили тогда. Сегодня Вареник шутить настроен не был. И вечернего звонка Селихова ожидал в самом черном настроении. Он повернулся к Жене, словно отогнав все, что не связано было с этим единственным моментом, с минутой на берегу моря.

— Что еще у тебя? Кто тебя перепугал?

Оказалось, что сегодня утром на службу к Жене явился какой-то человек. Вызвал на улицу и нагло, в открытую предложил купить у него золотые монеты. Женя, конечно, отказался. А человек этот сослался на Гришу.

— Стоп. Давай точно: как он сказал. Слово в слово.

— Сказал, что Гриша назвал меня на всякий случай. Он Гришу сейчас не застал, а ему срочно нужны деньги. Я ему говорю: не знаю никакого Гришу, никаких монет не покупаю, он ошибся. Он пожал плечами и сказал, что, если я надумаю, он будет ждать меня на углу Пушкинской и Чехова завтра вечером в семь часов. И ушел. Больше я его не видел.

Ситуация становилась просто смешной. Гриша исчез. Зато объявился парень-пианист, этот Крюков. Хаджиев требует товар. И как по писаному появляется какой-то загадочный мужик, предлагающий монеты. Что это может быть? Первая мысль — Крюков. Парень получил предложение и кому-то проболтался. Кому? Допустим, милиции. Но, по словам Жени, он непохож был на моряка загранплавания, слишком простовато одет. Это первое доказательство, что тут пахнет не милицией. Там работать умеют, если бы они затеяли все это, парень был бы похож на моряка. Прислали бы такого — один в один. Или просто взяли активиста из флотских. Так что если человек непохож на того, кем он себя называет, то в данных обстоятельствах это как раз говорит в его пользу. Был и второй, более серьезный аргумент, не позволявший Варенику думать, что парень подослан милицией. Это была уверенность, что такой методикой милиция пользоваться не стала бы. Слишком попахивает провокацией, а там такие приемы строжайше запрещены. Если не милиция — тогда Крюков? Но ведь он не знает, что речь идет о золоте, о золотых монетах. Или Женя разболтал ему?

— Да ни снова я ему про это не говорил. Ни единого слова. Я что, не знаю? — возмутился Женя.

Допустим. Что же тогда? Ход Хаджиева? Бессмысленно. Если морячок продает монеты, то должен знать их цену здесь. Какой смысл Хаджиеву подсовывать Варенику монеты?

Главное, неизвестно, что с Жалейкой. А если это он? Если он скрылся и через партнера хочет сбыть свой товар? Снова глупость — в Ташкенте мог продать его куда дороже.

От одного неверного шага все могло обрушиться.