Ошибочная версия

— Вот и прекрасно. Пари такое: если я доказываю, что среди ваших знакомых есть по меньшей мере один жулик, что вы не считали его омерзительным человеком, мило и достаточно часто с ним общались, значит, я выигрываю. Если нет — я проиграл. Тогда вы вправе требовать от меня все, что угодно.

— А если вам удастся выиграть?

— Тогда… — Селихов улыбнулся. — Я думаю, что мы найдем выход в этой ситуации. Вероятнее всего, я попрошу вас принять одно предложение.

Ольга замолчала. На какую-то минуту ей показалось, что Селихов слишком серьезно отнесся к разговору, что она знает, о каком предложении идет речь. Но потом прогнала эту мысль, слишком невероятную. А он продолжал все так же весело:

— Какой назначим срок? Месяца хватит?

— Хорошо, — принужденно согласилась Ольга.

— Вот и все. И, кстати, это вовсе не стыдно — общаться с жуликами. Среди них попадаются вполне приличные люди. Тем более что с моими подопечными, с экономическими жуликами, дело не всегда бесспорно. Темна вода в облацех. Один мой коллега шутя утверждает, что статей в кодексе хватит на всех. Собрали материал — вот ты и преступник. Не собрали — честный человек.

— Ну что вы! — искренне возмутилась Ольга. И сама засмеялась своей непосредственной реакции. — Так все-таки нельзя. А то я уже кажусь себе жуликом.

— Вы вне подозрений, — ответил Игорь Львович. — Но привлечь вас можно, если задаться такой целью.

— За что?

— Это нужно обдумать. Но вот вы гуляете со мной. Я адвокат. И среди тех, кто поздоровался со мной по пути в театр, несомненно, были два жулика. Несомненно — это не значит доказано. Для вас они милые, интеллигентные люди. И я не вижу поводов, по которым вы могли бы отказаться от знакомства с ними.

— Честно говоря, страшноватая логика, — грустно сказала Ольга. — Мне все-таки кажется, что мир устроен по-другому.

— Он просто устроен по-разному для разных людей. — Селихов взял Ольгу под руку. — Непосвященному трудно проникнуть в чуждый мир. Может быть, вы сто раз на дню встречаетесь лицом к лицу с самыми важными событиями в чужом мире и не замечаете, просто не ощущаете их. Я уж никаким образом поэтизировать свою работу не собираюсь. Работа, как всякая другая. Просто она погранична, она вынуждает нас пересекать рубежи этих мирочков. Это не только у адвокатов. Это и врачи, судьи, милиция. На Западе подсчитали, что у каждого активно живущего человека в среднем двести знакомых. Тех, с кем он более или менее регулярно общается. Ну, сделаем скидку на то, что у них там некоммуникабельность, допустим, у нас эта цифра больше в десять раз. Так что поневоле у каждого из нас среди знакомых каждой твари по паре.

— И кто среди них я?

Селихов остановился. И сказал, четко отделяя каждое слово:

— Вы среди них один из самых дорогих мне людей.

— Проводите меня домой. Уже поздно, — ответила Ольга.

***

Занимаясь множеством дел, захлестнувших его с первых же минут на службе, майор Выборный никак не мог отделаться от ощущения, будто все время он упускал из виду что-то существенное. И только к исходу дня Сергей Сергеевич вдруг вспомнил — и сразу исчезло мешающее ощущение: этот человек утром, в коридоре, у дверей Белова.

— …Их направили из Котовского райотдела. С учетом всех обстоятельств, — рассказывал Белов. — У этой женщины муж вроде бы пропал. Не то, чтобы совсем пропал, уехал в Ташкент и затерялся где-то по дороге. Пенсионер. К сестре поехал погостить на несколько дней.

— А кто с ней?

— В том-то вся и штука. Поэтому райотдельцы их к нам и направили. Это друг ее мужа. Ковалев его фамилия.

— Михаил Александрович Ковалев?

Белов скосил взгляд на бумаги, лежащие на столе:

— Да, он. Вы его тоже знаете?

— Вы с Литваком говорили, Игорь?

— Нет еще. Хотел просить у вас разрешения.

Выборный несколько раз крутанул диск внутреннего телефона, и мембрана отозвалась знакомым скрипучим голосом:

— Капитан Литвак слушает.

— Это Выборный. У нас тут несколько вопросов возникло, нельзя ли к вам?

— Если можно, минут через пятнадцать, товарищ майор.

Положив трубку, Выборный попросил у Белова его запись беседы с утренними посетителями.

Игорь, склонив голову, с интересом наблюдал, как майор внимательно просматривал страницы. Белову было двадцать три года, но он казался много старше своих лет — неторопливым, основательным, неспешным в мыслях и суждениях. Да и весь облик его, манера держаться свидетельствовали о внутренней солидности. Эта солидность в сочетании с простотой и создавали Игорю Белову стойкую репутацию человека надежного. Он учился в педагогическом институте, собирался вместе с женой работать в сельской школе, когда незадолго до государственных экзаменов Белова пригласили в институтский партком. Люди там сидели все знакомые — секретарь парткома, декан, секретарь комитета комсомола, с которым вместе занимались борьбой. И еще один — высокий, сухощавый, с залысинами.