Ошимское колесо (ЛП)

– Наверное… тогда я пойду. – Каким бы страшным ни был Ошим, мне и впрямь не хотелось стоять ни секундой дольше между этими страшными старухами. – А если… если всё сработает? Что тогда?

Бабушка снова изобразила свою редкую улыбку, столь же мрачную, как и первая.

– Мир будет вращаться дальше. Конец будет предотвращён, или, скорее всего, отложен. Через месяц прибудет Золотая стража, чтобы проводить меня на Конгрессию, и Сотня будет повторять те же споры, что громыхали ещё во времена моего деда. А может на этот раз они на самом деле изберут нового императора и сплотят нашу разрушенную империю.

Я не сразу понял, что сухое шипение рядом – это смех Молчаливой Сестры. Я воспринял его за сигнал уходить.

Снорри и Кара ждали меня с лошадями возле самого крупного полевого склада. Парня нигде не было видно. Я позавидовал его возможности свободно уходить.

– Поехали? – Снорри пришлось повысить голос, чтобы перекричать шум вокруг нас. Солдаты Красной Марки трудились, словно муравьи, в цепочках под руководством рычащих квартирмейстеров, разбирая и разнося сваленные кучи провизии и снаряжения.

Я кивнул.

– Встретимся на главной дороге, у большой церкви. Мне нужна ещё минутка.

– Что? – Снорри приложил руку к уху, но Кара уже толкала его, положив ладонь ему на грудь.

Она оглянулась на меня через плечо.

– Только не сбеги!

Я не ответил, но шёл, раздумывая, и уже не в первый раз, что она может читать мои мысли.

Я бесцельно бродил по развалинам, хотя и не выходил за периметр обороны. У меня не было желания объясняться перед мстительной толпой словенов. У бабушки здесь сильная позиция, большое количество опытных солдат, но, чтобы удерживать её, пока я не доберусь до Ошимского Колеса и не закрою последнюю возможность побега для Синей Госпожи, понадобится тактический гений, не говоря уже о невероятной удаче. Её единственной надеждой было то, что король Люджан неправильно поймёт её цель и стянет все свои силы к Юлиане, думая, что она готовит нападение на его столицу.

Наклонившись, я прошёл в остов здания без крыши, чтобы спрятаться от косого дождя – холодный осенний ветер так задувал капли, что вода покрывала лицо и заливала глаза. Стоя под аркой входа, я обдумывал свои возможности и понял, что они весьма ограничены. Каким-то образом оказалось, что я снова направляюсь на север, по-прежнему связанный с викингом, и эти узы я понимаю не больше, чем в прошлый раз. Меня почти затащила в Ад единственно сила его хорошего мнения обо мне, хотя в конце понадобилась сила его руки, чтобы втащить меня туда. А теперь почему-то хорошее мнение множества людей – от королевы Красной Марки до языческого ребёнка – тащило меня в ад на земле. Я не понимал, как именно так много людей вонзили свои крючья под мою защиту. Знал только, что мне это совершенно не нравится. Ялан, который спрыгнул с балкона Лизы де Вир, давно сбежал бы, и не останавливался. Неужели один-единственный год мог так сильно меня изменить?

Что-то в покрытом копотью интерьере дома привлекло мой взгляд. Когда-то это был величественный особняк. Среди завалов чёрного на чёрном я начал различать предметы. Разбитый бюст какого-то семейного святого или предка, зазубренные осколки разбитых ваз. Я присмотрелся попристальнее: меч, разбитый на куски, словно керамический. Пошевелил осколки сапогом – ничего блестящего. Я шагнул вперёд, наклонился, чтобы рассмотреть получше, и увидел, что даже сохранившиеся куски дерева – доски крыши, почерневшие от огня и едко пахнущие от воды, были зазубренными, словно тоже разбились, игнорируя свою текстуру. Я встал, медленно поворачиваясь. Вокруг меня повсюду торчали острые кусочки под чёрным покровом, словно вся комната разбилась, как стекло, от одного удара.

Возле дверного прохода, через который я вошёл, стояла прислонённая к стене картина в раме. Единственная целая вещь во всей комнате. Я подошёл к ней и протянул палец, чтобы протереть. Сажа опала в тот же миг, как мой палец к ней прикоснулся. Не только в месте прикосновения, но вся копоть слетела, словно чёрный шёлк с полированного стола. А под ней… мужское лицо, но не портрет – моё собственное лицо удивлённо смотрело на меня с безукоризненно гладкой поверхности большого зеркала.

– Привет, Ялан. – Это сказал я. – Я видел, как шевелятся мои губы. Но голос был не моим.

– Отвяжись от меня! – Это были мои слова, но рот отражения оставался закрытым. Оно смотрело на меня чужими глазами. Я попытался отвернуться, но этот взгляд приковывал меня.

– Ялан, я тебе не враг. Ты хочешь сбежать. Я хочу помочь тебе сбежать. Ты пешка на доске Красной Королевы, и что бы ты ни делал, она продолжает толкать тебя в опасность. Я могу помочь тебе сыграть в свою игру.

– Ты мой враг, – сказал я, хотя по части побега она была права. – Твои руки красны от крови моей семьи и моих друзей. Её слишком много, чтобы просто так забыть.

Она улыбнулась, и теперь губы были скорее её, чем мои – искривлённые, какими я их помнил из бабушкиного детства.