Осиная фабрика

Наконец он меня укусил, вывернув шею больше, чем я считал возможным, и поймав мой правый указательный палец на сгибе.

Это была последняя капля. Я закричал и потянул изо всех сил, напрягая руки, и бросив себя назад и через голову, ударил колено о ружье, упавшее в песок.

Я лежал на редкой траве под холмом и душил кролика, костяшки пальцев белые от напряжения, мотая его перед моим лицом, его шея зажата тонкой черной линией резиновой трубки, теперь завязанной узлом на черной струне. Он до сих пор трясся. Я не мог определить, были ли движения его тела его собственными или передавались от меня. Потом трубка порвалась. Кролик ударил в мою левую ладонь, а другой конец резины выстрелил в правое запястье, мои руки разлетелись в противоположные стороны, врезавшись в землю.

Я лежал на спине, голова на песчаной земле, смотря на ту сторону, где тело кролика лежало на конце маленькой изогнутой черной линии, запутанное в ручке катапульты. Животное было неподвижно.

Я посмотрело на небо, сжал кулак и вогнал его в землю. Посмотрел на кролика, поднялся и встал около него на колени. Он был мертв, когда я поднял его, голова вяло откинулась, шея была сломана. Левая задняя нога была покрыта слипшейся от крови шерстью, там, где моя пуля попала в нее. Кролик был большой, величиной с откормленного кота, это был самый большой кролик из тех, что я когда-нибудь видел. Очевидно, я оставил кроликов в покое слишком давно, иначе я бы знал о существовании подобного чудовища.

Я сосал небольшой ручеек крови, сочившийся из моего пальца. Моя катапульта, моя гордость и радость, Черный Разрушитель, уничтожена кроликом! О, конечно же, я мог бы забыть все и достать новый кусок резины или попросить старого Камерона из мастерской найти мне что-нибудь, но я никогда не мог бы чувствовать себя по-прежнему. Каждый раз, когда я бы поднимал ее, чтобы нацелить на мишень — живую или нет — эта минута всплывет в подсознании. Черному Разрушителю пришел конец.

Я сел на песок и быстро посмотрел вокруг. До сих пор ни одного другого кролика. Не удивительно. Нельзя было терять ни минуты. Из создавшейся ситуации был только один выход.

Я поднялся на ноги, взял ружье, полузасыпанное песком, пошел к вершине холма, посмотрел вокруг, а потом решил рискнуть и оставить все как есть. Я обнял ружье и сорвался с места на Чрезвычайной Скорости, сбежав по тропинке на остров на максимуме, доверив удаче и адреналину, что я не поставлю ногу неправильно и не окажусь, хватая ртом воздух, в траве с множественным переломом бедренной кости. Я балансировал ружьем на крутых поворотах. Земля и трава были сухими, поэтому я не очень рисковал. Я срезал обычный путь и пробежал через дюну и по ее другой стороне, туда, где труба, проводящая воду и электричество в дом, появляется из-под земли и пересекает залив. Я перепрыгнул через железные прутья и приземлился обеими ногами на бетон, потом пробежал по узкой верхушке трубы и спрыгнул на остров.

Дома я сразу пошел в свою комнату. Я оставил ружье, проверил Военный Мешок и надел ремешок от него на голову, быстро закрепив другой на поясе. Я опять запер комнату и пробежал трусцой до моста, восстанавливая дыхание. Когда я миновал узкую калитку на середине моста, я ускорился.

На Кроличьих Землях все было так, как я оставил — кролик лежал задушенный в сломанной катапульте, песок был взбит и перемешан там, где я упал. Ветер по-прежнему шевелил траву и цветы, и вокруг не было животных, даже чайки еще не заметили труп. Я тут же начал работать.

Сначала я достал двадцатисантиметровую бомбу для рытья траншей из Военного Мешка. Я разрезал анус кролика. Я проверил бомбу, особенно сухость белых кристаллов взрывчатой смеси, добавил соломину пластикового взрывателя и заряд взрывчатки вокруг дыры, пробитой в черной трубке, и заклеил все лентой. Я запихнул все внутрь еще теплого кролика и поставил его как бы сидящим на корточках и смотрящим на норы. Потом я взял несколько меньших бомб и поставил их внутри кроличьих нор, наступив на крыши туннелей так, что они провались внутрь и оставив на поверхности только соломинки взрывателей. Я наполнил пластиковые бутылки из-под растворителя и зажег зажигалку, оставил ее лежать на вершине обрыва, в котором было большинство нор, вернулся к первым обрушенным норам и зажег взрыватель своей одноразовой зажигалкой. Запах горящего пластика оставался в моем носу, и яркий отсвет горящей смеси плясал перед глазами, когда я торопился к следующей дыре, взглянув на часы. Я поставил восемь бомб и смог зажечь их все за сорок секунд.