Осиная фабрика

— Нет. Я краду. В магазинах. Очень легко. Я краду то, что не могу есть, просто чтобы не скучать. Например, тампоны и пластиковые пакеты для мусора, и пакеты чипсов для вечеринок, и сотню трубочек для коктейлей, и двенадцать разноцветных свечек для торта, и рамки для фотографий, и чехлы для рулевого колеса из искусственной кожи, и крючки для полотенец, и кондиционеры для белья, и освежители для воздуха “два в одном” для уничтожения этих навязчивых кухонных запахов, симпатичные ящички для мелочей, и упаковки кассет, и запирающиеся крышечки для канистр с бензином, и телефонные справочники, журналы для похудения, кашпо, упаковки табличек с именами, искусственные ресницы, косметички, микстуру против курения, игрушечные часы…

— Ты не любишь чипсы? — быстро прервал его я.

— А? — его голос звучал растерянно.

— Ты упомянул пакеты чипсов для вечеринок как что-то, чего не можешь есть.

— Ради бога, Франк, ты можешь съесть пакет чипсов для вечеринок?

— И как твое здоровье? — быстро сказал я. — То есть ты же спишь на земле. Ты не простудился или что-нибудь такое?

— Я не сплю.

— Ты не спишь?

— Конечно, нет. Спать необязательно. Это что-то, что они говорят тебе, чтобы контролировать тебя. Никто не обязан спать. Тебя учат спать, когда ты еще ребенок. Если ты по-настоящему хочешь, ты можешь это преодолеть. Теперь я никогда не сплю. Так гораздо проще быть настороже, чтобы они не подкрались, и продолжать идти. Нет ничего лучше, чем продолжать идти. Становишься похожим на корабль.

— На корабль? — теперь я растерялся.

— Прекрати повторять все, что я говорю, Франк. — Я слышал, как он бросил деньги в автомат. — Я тебя научу не спать, когда я вернусь.

— Спасибо. Когда ты будешь здесь?

— Раньше или позже. Ха-ха-ха-ха!

— Слушай, Эрик, зачем ты ешь собак, если ты можешь украсть всю эту ерунду?

— Я уже тебе сказал, ты — идиот, это дерьмо нельзя есть.

— Но тогда почему не красть что-то, что можно есть и не трогать собак, а красть что-то, что есть нельзя? — предложил я. И я уже знал, это была плохая идея, я слышал, как тон моего голоса поднимается выше и выше, пока я говорил, это всегда знак того, что я залезаю в что-то вроде словесного мусорного ведра. Эрик закричал:

— Ты рехнулся? Что с тобой? Зачем? Это собаки, правда? Я же не убиваю котов или полевых мышей, или золотых рыбок, или кого-то еще. Я говорю о собаках, ты бешеный даун! О собаках!

— Ты можешь не кричать на меня, — сказал я ровным тоном, хотя и начиная закипать. — Я только спросил, почему ты тратишь впустую так много времени, воруя мусор, который не можешь есть, а потом опять тратишь время, похищая собак, если ты мог бы красть и есть одновременно.

— Одновременно? Одновременно? О чем ты шепчешь? — закричал Эрик, его сдерживаемый голос стал грубым контральто.

— О, не кричи, — застонал я, положил руку на лоб, провел ею сквозь волосы и закрыл глаза.

— Я буду кричать, если захочу! — закричал Эрик. — Ты думаешь, почему я это делаю? А? Это собаки, ты маленький безмозглый мешок дерьма! У тебя совсем мозгов не осталось? Что случилось с твоими мозгами, Франки? Ты прикусил язык? Я сказал, ты прикусил язык?

— Не начинай стучать тр… — сказал я, вообще-то не в трубку.

— Ииииииииияяяррргггххх Влллиииааагггррллиииоооууррггхх! — Эрик плюнул и подавился воздухом, потом следовал звук трубки телефона-автомата, разбиваемой о стенки будки. Я вздохнул и осторожно положил трубку. Кажется, я просто не могу общаться с Эриком по телефону.

Я вернулся в свою комнату, пытаясь забыть моего брата, я хотел рано лечь спать, чтобы подняться вовремя для церемонии присвоения имени новой катапульте. Я подумаю о том, как лучше общаться с Эриком, когда я закончу это.

…Как корабль. Какой сумасошлатый.

Воронка

1

С десяти лет я думал о себе, как о государстве, о стране или, по меньшей мере, как о городе. Мне казалось, что когда я иногда использовал разные подходы к идеям, поступкам и тому подобному, это было похоже на политические настроения, которые сменяют друг друга в стране. Мне всегда казалось, что люди голосуют за новое правительство не потому, что на самом деле согласны с его политикой, а потому, что хотят перемен. Они почему-то думают: все будет лучше при новом правительстве. Да, люди глупы, но их мнение основано скорее на настроении, капризе и атмосфере, чем на тщательно продуманных аргументах. Я ощущаю сходные процессы в собственной голове. Иногда мысли и чувства, которые у меня возникали, не совпадали друг с другом, и я решил, что внутри моего мозга сидит много разных людей.