Осиновая корона

— Мама хочет оградить тебя… Уберечь. К тому же она не знает всего, как и я. Мой брат покинул нас много лет назад. Он был… особенным человеком, Уна. Очень умным. Очень одиноким. Иногда безжалостным, — Уна стояла, задержав дыхание. Ей казалось, что внутри натягиваются и дрожат, готовясь разорваться, струны невидимой лиры… Почему ей так важно каждое слово об этом человеке — совсем чужом? Должно быть, потому, что она ни разу не слышала столько честных слов о нём — сразу. — Ему здесь не было места. Насколько мне известно, он побывал среди Отражений, и в Дорелии, и в Кезорре, и в Феорне… У гномов — то есть у агхов, извини… И, может быть, где-то ещё. Его след затерялся, как он и хотел. Я полагаю, он умер.

Уна отступила на полшага. Это было как удар по затылку. Она не успела проконтролировать выражение лица, и глаза распахнулись с детским, наверняка смешным возмущением.

— Ты полагаешь?! То есть ты не уверен? — во взгляде отца что-то надломилось, и она попыталась приглушить обвинительные нотки. Она не смеет судить его — и не станет. — Я хочу сказать… Он же твой брат, отец. Будь у меня братья или сёстры, я бы разыскивала их до последнего. Дядя Горо всё равно когда-то ездил по Обетованному… По крайней мере, по нашему материку точно. По Ти'аргу. В Дорелию. Если бы он не додумался сам, ты мог бы направить его… Посоветовать…

— Твой дедушка выгнал бы из замка любого, кто осмелился бы искать Альена, — с поразительным спокойствием проговорил отец. — Выгнал бы — если не что-то похуже. Мне жаль разочаровывать тебя, Уна. Но это так. Отец ненавидел Альена… И, боюсь, это было взаимно, — он помолчал, давая Уне время осмыслить это. Но времени не хватило. — Это старая семейная грязь, и тебе не следует до неё дотрагиваться. Прошлое часто мерзко, а прошлое Кинбралана — и подавно… Давай прекратим этот разговор. Прошу тебя. Он разрывает мне сердце.

Уна лишь теперь заметила, как часто отец дышит — костлявая грудь вздымалась и опадала под рубашкой, словно у раненого на охоте зайца. Стыд сдавил ей горло.

— Да, конечно, отец. Прости меня.

— Это ты прости, дорогая. Дай ещё раз обнять тебя… — когда Уна подошла и наклонилась, он прошептал ей на ухо — так, будто боялся, что кто-нибудь может услышать: — Если захочешь, поговори с Алисией. Я знаю, что она тайком писала знакомым Альена — после всего. Тайком от отца… И от твоей матери.

* * *

До Рориглана, замка дяди Колмара, можно было добраться по удобному торговому тракту — проезжей дороге вдоль Реки Забвения. Как только заканчивались впадины и холмы предгорий, дорога ныряла в речную долину — травянистую, испещрённую деревушками, фермами и ровными покрывалами полей. Попадались и тенистые зелёные перелески; они были, правда, совсем крошечными и не могли сравниться ни с охотничьими угодьями Кинбралана, ни со знаменитым лесом лорда Тверси неподалёку от Академии. По берегам Реки Забвения и её притоков выросло больше дюжины городков. Обычно они тоже не отличались величиной, равно как и достопримечательностями (одна-две сторожевых башенки на стене, ратуша, мост да несколько дворцов знати в предместьях — вот и всё разнообразие). Однако города Ти'арга не просто так считаются самыми богатыми и чистыми во всём Обетованном. Власти в них внимательно следят за порядком, а торговля не стала менее бойкой даже в годы Великой войны: ремесленники, фермеры и купцы приспособились к новым условиям, так что шума рынков и лавочек не одолела ни одна битва.

А в последние годы война и вовсе затихла, поскольку Инген Дорелийский был слишком занят с Феорном. Это, несомненно, хорошо отразилось на центральных и южных землях Ти'арга — они процветали, вопреки всем налогам в пользу Ледяного Чертога. Наместник, пожалуй, уделял им даже больше своего мудрого внимания, чем северному порту Хаэдрану; да и местные лорды отнюдь не бедствовали, не брезгуя торговлей с городами и распашкой новых земель… По крайней мере, со времён своей последней поездки к тёте Алисии Уна не помнила, чтобы фруктовые сады были такими пышными, а пасущиеся стада — большими. Ей показалось, что выросло и число дозорных на стенах Веентона — торгового городка в верховьях Реки, который когда-то принял на себя удар альсунгского короля Конгвара. Веентон славился своими гильдиями кожевников и сапожников; мать Уны, проезжая здесь, каждый раз не могла удержаться и прикупала новую обувь. Из-за этого дома, в замке, скопилась целая коллекция детских сапожек и ботиночек Уны… Торговцы свежей речной рыбой иногда располагались вместе с семьями прямо вдоль тракта или у городских ворот. В постоялых дворах вдоль дороги, где останавливались путники, слышалась альсунгская, кезоррианская речь и даже гортанно-напевное наречие Минши.