Осиновая корона

К тому же сейчас это слишком уж напоминает нудную круговерть в её собственной голове. «Рассказать всё маме — Долина Отражений — лорд Заэру — Альен Тоури — кто убил Риарта — магия — рассказать всё маме»… Умнее любовных песенок? Сомнительно.

— Да уж, тебе палец в рот не клади! — с явным одобрением пробасил дядя Горо. От смеха он снова икнул, из-за чего смущённо закашлялся. — Непонятно, в кого выросла такой острословкой. Ни в отца, ни в мать — я всегда говорил. Отражения, что ли, подбросили?

Дядя, конечно, просто пытался шутить — но Уна невольно вздрогнула.

— Или боуги, — тихо сказала она, думая о лорде Альене. По глазам дяди Горо и беспомощным складкам у него на лбу было ясно, что сказки детства им прочно забыты.

— Боуги?… Гм. Ну ладно. Я вот как раз хотел… Насчёт Отражений… Видишь вон ту дамочку в сером? С мальчишкой за столом? Они едут за нами почти от самого Рориглана. Третий день уже. Тракт, само собой, общий, и ездить не запретишь, но что-то мне это не нравится.

Уна украдкой посмотрела туда, куда показывал дядя. Женщина в тёмно-сером балахоне сидела бок о бок с худым пареньком лет четырнадцати и вполголоса что-то ему объясняла. Наверное, мать и сын. Вокруг них, словно по чьим-то отпугивающим чарам, само собой образовалось пустое пространство — по столу с каждой стороны. Люди избегали не только разговоров с ними, но и случайных взглядов; казалось бы, почему? Ведь в женщине и мальчишке нет ничего особенного.

Кроме одинаковых балахонов — тёмно-серых и бесформенных, носимых с поразительной небрежностью. И таких же одинаковых, ледяных серебристых глаз.

И немыслимого малинового цвета, в который выкрашены пушистые волосы женщины.

И — разумеется — маленьких зеркал у каждого на поясе. Странница сидела полубоком к Уне, так что она рассмотрела квадратную рамку с обращённым вовнутрь стеклом…

Ей вдруг стало трудно дышать. Как много случайностей — чересчур много.

— Разве Отражения не разъезжают время от времени по всем королевствам, набирая учеников? — спросила Уна, изобразив беспечный голос. Дядя Горо рукавом отёр пену с губ.

— Раньше так и было. Но сейчас… Я уже и не припомню, сколько лет не видел их в Ти'арге, — он нахмурился. — То есть в Альсунге, конечно. В нашем наместничестве. С первых лет Великой войны, должно быть. Люди боятся отпускать детей в Дорелию. Да и без Дорелии — как не бояться этих тварей? Меня от них дрожь пробирает.

— Это всего лишь женщина и подросток. Выглядят безобидно, — сказала Уна, опустив глаза. — Да и зачем им преследовать нас?

— Преследовать? — дядя Горо с угрозой положил ладонь на рукоять меча — ножны он не снимал даже на постоялых дворах. — Пусть только попробуют сунуться!.. Я привезу тебя и Мору домой — целыми и невредимыми, как обещал брату. Какая бы дрянь там ни случилась у Каннерти. Ты в безопасности, девочка.

* * *

Пятый день пути клонился к вечеру. Уна тряслась в седле; сегодня она устала сильнее Росинки, изрядно пободревшей из-за спада жары. Тонкие ноги Росинки, в тёмных «чулках» ближе к копытам, жизнерадостно рыхлили то траву, то дорожную пыль. Кроме ног и головы, шкура лошади везде лоснилась роскошным цветом топлёного молока — по крайней мере, именно с молоком его всегда сравнивала Уна. Она и сейчас помнила, как дядя Горо купил Росинку на ярмарке в Меертоне — взамен умершей Вороны, её старой любимицы.

Взамен. Жаль, что такие простые замены невозможны среди людей… Как и среди гномов, наверное. И Отражений, и кентавров с боуги — если они правда всё ещё живут на заморском материке.

Если Уна покинет Кинбралан и предпочтёт жизнь ведьмы жизни леди, никто не заменит её ни матери, ни дяде Горо… Ни отцу.

Уна тряхнула головой и сосредоточилась на скачке. Они были уже в предгорьях, поэтому воздух заметно похолодал. Деревушки и фермы попадались всё реже, последний городок встретился тоже довольно давно. На западе, слева, тянулась гряда холмов, поросших осиной и тёмными елями; изредка они перемежались небольшими скалами, похожими на нагромождения валунов. Их словно в незапамятные времена набросали с неба драконы — или принёс наколдованный ураган… Вообще с самого въезда в предгорья холмы и скалы были повсюду; по изрытой ими почве тракт нырял то вверх, то вниз и описывал немыслимые петли. Ещё западнее, за возвышенностями, текла Река Забвения, в долине которой издревле лежали приграничные земли Ти'арга; вскоре за её водами начиналось другое королевство — Дорелия, ненавистная и желанная одновременно. Страшный враг для Уны как леди Тоури — и её единственная надежда как волшебницы.

А на севере, в голубоватой дымке, как всегда, высились Старые горы. Дядя Горо время от времени вздыхал, глядя на них — непонятно, от досады или от восхищения. Мать ехала справа от Уны, болтая с Савией и ещё одной служанкой, совсем девочкой. Эвиарт с помощником конюха — ещё одним их сопровождающим — замыкали процессию.