Осиновый кол прилагается

Тот поколебался, но всё же вышел. Когда за настырным священником закрылась дверь, я шагнула к Датмиру.

Рыжий посмотрел на меня исподлобья с обидой и неприязнью.

— Ты могла попасть в меня! — воскликнул он с крайним негодованием.

— Жаль что не попала, — вздохнула я.

Глаза Датмира расширились от неожиданно наглого откровения.

Не теряя времени на бессмысленную болтовню, я вынула спрятанный за поясом кинжал, размахнулась и ударила что есть силы. Мимо! Гадёныш успел отпрыгнуть. Замахнулась и снова ударила. Рыжая мерзость снова отскочила и заорала на весь замок:

— Убивают!!! На помощь!!!

В этот момент мне удалось нанести удар. К несчастью — всего лишь порез на руке, но от расползающегося пятна крови на белой рубашке я почувствовала азарт и снова замахнулась. Но вдруг… Гадство! Меня обхватили сзади железной хваткой. Я лягалась и выкручивалась, но бес толку. Кинжал со звоном упал на каменный пол.

— Не надо, — услышала я над ухом Эльгибора.

— Отпусти! — Закричала я.

— Не надо, — снова повторило железное чудище.

Вот чурбан неотёсанный! Интересно, его словарный запас включает больше ста слов или меньше?

Рыжая трусливая скотина Датмир, конечно, сбежал, сверкая пятками.

Уже через минуту в комнате собралась толпа заинтересованных и любопытных. Постепенно ярость начала утихать, оставляя место раскаянию.

— Я сожалею, не знаю что со мной происходит, — всхлипнула я.

— Ты хотела убить человека! — Набросился на меня Донсон Брауниг. — Соврала мне, только чтобы добраться до него!

— Ты поступила очень подло, Алина, — осуждающе покачал головой Грэг Тилли.

— Оставьте её в покое! — Прозвучал голос Натаниэля Кристана, от которого сердце забилось чаще. — Все живы, ничего страшного не произошло. Эльгибор, отпусти.

В этот момент стальная хватка стража ослабела, и я бросилась в объятия моего графа. Заплакала уткнувшись в его плечо.

— Тихо, сердце моё, всё наладится, — успокаивал он, гладя по спине.

Натаниэль поднял меня на руки, а я прильнула к нему, вдыхая цитрусово-лавандовый аромат. Меня снова вернули в спальные покои.

Остаток дня я провела фактически запертой (поскольку дежуривший возле моей двери страж охранял не меня от других, а других от меня). Тарелки и ночную вазу приносили и уносили испуганные служанки. И только когда солнце зашло, страж утопал в гарнизон, или куда там утопывают по ночам стражники, если не несут ночную смену.

Они думают, что я выбилась из сил и засну. Хм, кабы не так! Напротив, с заходом солнца бодрости только прибавилось. Я чувствовала, что могу свернуть горы! Хотя зачем сворачивать горы? Достаточно свернуть шею одному мерзкому маркизу. Хоть он и дышит на ладан, но не факт, что окочурится. Эх, Кориэлла, даже маркиза не смогла закусать до победы! Придётся мне завершить начатое. Ух, как вспомню темницу, так и хочется его подвесить за ноги, прижечь пятки, сломать рёбра… Впрочем, довольствуюсь удушением. Раз он еле дышит, помогу ему перестать дышать.

— Солнце никогда не взойдёт на западе, реки никогда не повернут вспять… — передразнила я маркиза гнусавым голоском. — А ты никогда не встанешь на ноги, козлина!

Всё остро-колющее у меня изъяли. Можно было разбить окно или зеркало, но излишний шум ни к чему.

К счастью, я знала где находятся покои жирного маркиза.

На цыпочках выскользнула за дверь и крадучись прошмыгнула к лестнице. Дальше вниз по коридору и вот они! Дубовые двери с гравюрой лошади. На моё счастье стражников не было, а двери оказались не скрипучими.

Какие роскошные покои! Что царские палаты! Мраморные статуи, позолоченная умывальня, прекрасная лепнина на стенах и потолке. А нас троих, жмотяра, в одну келью! Ну всё, скоро ты отправишься куда тебе положено!

Наступая на мягкие шкуры убитых животных, коими был застлан весь пол, я подошла к широченной кровати. Морды маркиза видно не было, только щёку, волосы и колпак. Плечи вздымались — тварина ещё дышал. Мне, конечно, хотелось разбудить жиробаса и произнести обличительную речь, чтобы знал от чьих рук он в конце концов откинет копыта, но тот мог заорать, сбежались бы стражники и я бы не завершила свою благую миссию. В общем меньше слов, больше дела. Я подошла ближе, взяла вторую подушку и положила её на морду гадине, перекрывая дыхание, сама навалилась сверху.

И вдруг неожиданно сильные руки маркиза меня резко отстранили. У гада сил оказалось как у здорового! Неужели он так быстро оклемался?!

Вскоре я поняла в чём дело. Это был не маркиз! Донсон Брауниг, будь он трижды не ладен! Мерзкий священник обхватил меня, не давая вырваться, а тем временем в покои вбежали соглядатые. Я полуобернулась: Тилли, Эгберт, Натаниэль.

— Натаниэль! — Крикнула я, надеясь, что мой граф снова вступится за свою Алину, но он молчал, пронзая меня осуждающим взглядом. Как и все остальные присутствующие.

— Алина постепенно теряет свою человечность, — покачал головой Брауниг.

Меня вернули в мои покои, но этого воинствующим самцам показалось мало и меня привязали к кровати.