Осиновый крест урядника Жигина

— Как? Как вы сказали, Павел Лаврентьевич? По кривой дороге прямиком не ездят? Отличная мысль! Дорога, она и есть дорога: там поворот, там ухаб, там лужа разлилась — как же прямиком проехать?! Вилять приходится!

Беседовали они возле гостиницы «Эрмитаж», где только что отобедали в ресторане и прохаживались после обеда под кронами высоких тополей, которые выкинули недавно ослепительно яркую листву и бросали на тротуар длинные тени. День стоял уже по-летнему жаркий, но жара не изнуряла, а наоборот, после долгой зимы казалась приятной и даже радостной.

Разговор также складывался приятно. И Павел Лаврентьевич, и Сергей Львович прекрасно понимали друг друга, потому что каждый хорошо знал — что ему хотелось бы услышать от собеседника.

И услышали.

Зельманов от Парфенова услышал следующее: нужен большой кредит. Очень большой, И нужен для дела грандиозного, какого ни в Ярске, ни в окрестностях никогда не было. Некоторое время назад на землях, которые были арендованы у казны еще Парфеновым-старшим, горные инженеры, которых Парфенов-младший пригласил из Петербурга в частном порядке, проводя изыскания на предмет расширения золотодобычи, неожиданно наткнулись на месторождение медной руды — огромное месторождение. Когда Павел Лаврентьевич узнал об этом, он в прямом смысле возликовал. Дух захватило от будущей прибыли, которую можно грести лопатой. Если сохранить прииски и добавить к ним медную руду — это такой Клондайк, какой американцам даже и не снился. Но как добраться до глухомани? Долго разговаривал с горными инженерами, и они выдали единственно верный ответ: нужна, хотя бы одноколейная, железная дорога. Тогда доставлять грузы и вывозить руду можно без особых хлопот. Но построить дорогу — это не шурф киркой и лопатами прокопать. Нужны изыскания, нужен проект, нужны, в конце концов, в неимоверном количестве деньги. А еще — прошения, согласования, ходатайства и высокие, разрешительные резолюции, которые необходимо получить в Петербурге. А сколько времени придется потратить на это получение — неизвестно… Может, год, может, два, а может, и все три… Павла Лаврентьевича столь долгий срок никак не устраивал. И он решил все делать сразу. Нанял, опять же в частном порядке, изыскательскую партию, которая провела нужные работы, и он получил на руки проект строительства одноколейной дороги. Одновременно отвез в Петербург внушительную взятку для своего надежного человека в министерстве торговли и промышленности, и тот заверил: начинайте работы, Павел Лаврентьевич, разворачивайтесь во всю ширь и мощь, а необходимые бумаги и разрешения мы задним числом оформим и подпишем, потому что время дорого, и кто первым место займет, тому и шампанского подадут, чтобы выпил. Денег в это время Павел Лаврентьевич не жалел, а их требовалось все больше и больше. Изыскания, проекты — все влетало в круглую копеечку. Крупно пришлось поиздержаться. А на очереди стояли уже новые траты — закупать оборудование, механизмы, везти их из-за Урала до ярской глухомани, нанимать сотни людей на работы, платить им жалованье — да всего и не перечислить. Абсолютно ясно при таком раскладе, что своими средствами не обойтись. Нужен кредит.

Услышал Парфенов во время долгой, уже не первой, беседы и ответ Зельманова: дело большое и заманчивое, банк может в него вложиться, но нужны гарантии. В любом коммерческом предприятии всегда есть риск, и банк должен себя обезопасить. Что может выставить Павел Лаврентьевич в качестве залога? И, не дожидаясь ответа, Зельманов сам и предложил: банк готов взять в качестве такого залога готовый проект одноколейной железной дороги и результаты геологической разведки месторождения медной руды. Так и сказал, дословно, будто сам вел разговоры с горными инженерами.

Павел Лаврентьевич согласился, потому что иного выхода у него не имелось. Кредит был получен, а все документы и бумаги, касающиеся проекта, изысканий и результатов геологической разведки, перекочевали, согласно описи, в Сибирский торговый банк, где и легли на сохранение в отдельный несгораемый сейф.

Но вскоре посыпалось, как из дырявого мешка: ограбление в банке, исчезновение денег, предназначенных для приисков, а самое главное — в тот же день, когда царили шум, беготня и неразбериха, несгораемый сейф оказался открытым и абсолютно пустым. Даже завалящей паршивенькой бумажонки не осталось на толстых металлических полках, выкрашенных в серый цвет.

В банк Павел Лаврентьевич прибыл, как только узнал о случившемся, вбежал в кабинет к Зельманову, тот, ни слова не говоря, быстро провел его в дальнюю комнату и показал настежь распахнутый сейф:

— Азаров, мерзавец, ключ и доступ только у него имелся. Полиции будем говорить?

— А что мы скажем? Что здесь хранились…

— Совершенно верно! Иного, Павел Лаврентьевич, я от вас не ожидал. Не зря вы его выгнали, не зря, а вот проглядел…

— И теперь его, конечно, нигде нет…