Осип Сенковский. Его жизнь и литературная деятельность в связи с историей современной ему журналистики

Пора нам, однако, после всех этих приготовительных разъяснений обратиться к главнейшему и дать характеристику “Библиотеки для чтения”. Перед нами более ста томов журнала, из которых каждый – плоть от плоти и кость от кости самого Сенковского. Признаемся, мы не без уважения просматривали их. Мирно и спокойно стоят они теперь в библиотеке, плотно прижатые друг к другу, все в переплетах, с пожелтевшими, запятнанными страницами. Изредка тревожит их рука специалиста или такого случайного работника, как я, большую же часть времени никто ни на минуту не чувствует в них ни малейшей надобности. Груды книг вырастают возле них, над ними, внизу, и эти небольшие тома с каждым годом все более и более теряются среди новых пришельцев. Их дело сделано, покончены все расчеты, итог подведен, и, молчаливые свидетели прошлого, они не имеют достаточно внутренней силы, чтобы хоть чем-нибудь заявить о себе новым поколениям. А ведь было время, когда выход каждой из этой сотни книжек ожидался с нетерпением, когда торопливые руки нервно разрезали страницы и добродушный читатель с невольной улыбкой, выражавшей предчувствие удовольствия, набрасывался на литературную летопись или критические статьи, ожидая веселой шутки, бойкой остроты. Но все это прошло. Как замирающее эхо, доносятся до нас восторги читателей барона Брамбеуса, тот говор и шум, который возбуждала “Библиотека”; спокойные и забытые стоят ее тома. Habent sua fata libelli[4] – родятся и умирают, и одна из сотни тысяч достигает бессмертия…

“Библиотека для чтения” – журнал Сенковского. Это, повторяем, плоть от плоти его; он сам появляется перед нами на каждой странице, и, зная его, мы уже предчувствуем, что должны содержать они. Мы видели, что у Сенковского было достаточно данных, чтобы стать хорошим редактором, таким же вышел и его журнал.

У редактора-энциклопедиста журнал не мог не быть энциклопедическим: наука, иностранная словесность и “смесь” – вот те отделы, в которые Сенковский вложил всю свою душу. Он был несколько англоман, особенно в литературе. Новую французскую школу он недолюбливал и даже энергично преследовал ее, доходя подчас до странного и неприличного, в сущности, вышучивания таких крупных величин, как Жорж Санд. Эту последнюю он именовал не иначе, как г-жа Егор Занд. Ему больше нравилась английская литература с ее спокойным анализом человеческого сердца, и почти все лучшие ее произведения появлялись в “Библиотеке”. Постоянно встречаем мы переводы из Колриджа, Вордсворта, Диккенса, Теккерея, Скотта, Брума, Соммервиль и так далее. Немало и статей посвящено этим талантливым писателям, так что в общем читатели “Библиотеки” могли быть благодарны ее редактору. В “смеси” печатались каждый месяц краткие обозрения новостей английской и французской литератур с библиографическими списками появившихся на рынке книг. В отделе наук, особенно интересном и разнообразном, Сенковский знакомил публику со всеми открытиями и новинками в области положительных знаний. Вот не лишенный интереса список главнейших научных статей в первых 25-ти томах “Библиотеки”:

1. О мире и его создателе (доводы положительных наук в пользу бытия Божия).

2. Земной шар до потопа (по Кювье).

3. Магнетизм земного шара.

4. Теплота земного шара.

5. Двойные звезды.

6. Галлеева комета.

7. Начало рек и ключей.

8. Причина изменения земной поверхности.

9. Г-жа Соммервиль и ее сочинения.

10. Зодчество насекомых.

11. Чувства и способности рыб.

12. Статистика среднего чело века (по Кетле).

13. Призраки и видения.

14. Германская философия.

15. Философия Кузена.

16. Финансы Англии.

17. Свободная торговля хлебом.

18. Железные дороги.

19. Чахотка и ее лечение.

20. Новая сравнительная наука древностей.

21. Гиббон и Борк.

22. Записки Мирабо.

23. Архитектура, ваяние и живопись Германии.

24. Новые путешествия в Среднюю Азия

25. Скандинавские саги.

Мы перечислили главнейшие статьи. Легко было бы удесятерить приведенный список, но можно обойтись и без этого: и так ясно, чего хотел Сенковский. Если он и не верил в науку, то, во всяком случае, признавал ее. Он стремился к популяризации знаний и благодаря настойчивости добился того, что статьи его журнала стали такими ясными и общедоступными, что сами укладывались в голове читателя. Для нас, конечно, нет в этом ничего ни нового, ни особенного; стоит нам раскрыть любой журнал, чтобы напасть на популяризацию биологических, астрономических, социологических истин; но ведь с кого-то же началось это дело? Началось же оно главным образом с “Библиотеки”. Еще раз просмотрев приведенный список, читатель замечает в нем как бы особенное пристрастие к естествознанию. Но на это были свои причины: с одной стороны, личные симпатии Сенковского, с другой, – условия журнального дела. Ведь была же у нас на Руси такая эпоха, когда журналы наполнялись длиннейшими трактатами по вопросам химии и агрономии и волей-неволей должны были забыть о существовании общества, истории и общественных наук.