Оскал дракона (ЛП)

Но тот был берсерком, и Финну следовало об этом помнить, позже я ему это высказал. Торбранд ринулся вперед двумя огромными прыжками на одной ноге, и Финн, вскрикнув от неожиданности, попытался парировать удар, но топор Торбранда подцепил «Годи» и вырвал его из руки Финна.

Торбранд, словно медведь, чью шкуру он носил, рыча и покачиваясь, волоча одну ногу за собой, наступал на несчастного безоружного Финна.

Я бросился вперед, и тут в меня будто врезался огромный валун, с такой силой я отлетел в сторону — это был Ботольв, который кинулся к берсерку и уже почти навалился на него, и только тогда Торбранд услышал или учуял противника, развернулся и замахнулся топором, с губ свисала густая слюна.

— Значит, я калека, да? — проревел Ботольв, перехватил топор в замахе и с неожиданной легкостью вырвал его, словно палку у ребенка. — Теперь мы это проверим.

Ботольв отшвырнул топор в сторону и сцепился с Торбрандом, будто бы в дружеской борьбе. Финн спешно искал свой клинок, я сел, меня качало, как в лодке.

Борцы напряглись изо всех сил, Ботольв неожиданно шагнул назад, размахнулся и врезал кулаком Торбранду в ухо с таким звуком, будто щелкнул хлыст, но берсерк даже ничего не почувствовал. Финн, издав радостный возглас, наконец-то нашел свой меч.

— Вот, получи, — прохрипел Ботольв и попытался взять его в захват.

Торбранд вертелся из стороны в сторону, пытаясь выскользнуть, ему даже пришлось сбросить огромную медвежью шкуру, которая оказалась в руках Ботольва. Он презрительно отшвырнул ее.

— Замри! — заорал Финн, перехватывая «Годи».

— Не лезь, — предупредил Ботольв и двинулся на Торбранда.

Тот несколько раз перекатился и вскочил так ловко, насколько позволяла покалеченная нога.

— Нет больше медвежьей шкуры, — сказал Ботольв, плюнув на ладони. — Теперь ты просто голая задница. Сейчас мы померимся силой, плечом к плечу, нога к ноге.

Торбранд рассвирепел еще сильнее, слюна летела во все стороны, как у воющего волка, выпускающего из глотки гнев, он навалился на Ботольва, а тот слегка присел и схватил безумца обеими руками, одной за пах, а другой за горло.

Великан напрягся, мускулы собрались в узлы, будто вот-вот лопнут, он приподнял пинающегося, обезумевшего Торбранда, чуть повернул его, как кусок мяса на вертеле, и швырнул на колено, упершись деревянной ногой в землю, как скала.

Раздался треск. Мне показалось, что сломалась деревянная нога Ботольва, но он оттолкнул ей Торбранда. Тот все еще истекал слюной и выл, но голова уже не двигалась — похоже, у него был сломан хребет.

— Я Ботольв, называемый Имиром, сильнейший из Обетного Братства, хоть на одной ноге, хоть на двух, — великан, задыхаясь, плюнул на Торбранда. — Сейчас ты, надеюсь, познакомился со мной получше.

Пока я с трудом поднимался на ноги, Финн подошел к лежащему Торбранду и перерезал ему глотку, заставив умолкнуть. Оставшийся воин с бледным лицом молча и напряженно держал щит, показывая своим видом, что он достаточно разумен и храбр и не бросится ни в безнадежный бой, ни в бегство.

Все мы молчали, тяжело дыша, затем Финн подобрал топор Торбранда и протянул его Ботольву.

— Твой трофей, — сказал он, — в следующий раз постарайся не забрасывать оружие так далеко.

Ботольв принял топор и перевернул, оперевшись на рукоять. Я указал на кровь на его колене. Он всего лишь пожал плечами.

— Думаю, это его. Он меня не задел.

Затем великан поковылял к повозке, пока мы с Финном провожали его взглядами.

— Доброе сердце доведет его до беды, — мрачно пробормотал Финн, все еще тяжело дыша, и мы вспомнили другие случаи, когда нас спасал Ботольв. Затем мы наконец обратили внимание на одинокого безмолвного воина, тот боролся с оцепенением, а потом заговорил.

— Я Хидинбьорн, — произнес он. — Я пришел по поручению Льота Токесона, чтобы рассказать Торбранду новости.

— Так расскажи нам, — проворчал я.

Щит был слишком тяжел для него, и воин подставил колено, расслабив локоть, но оставшись за щитом, показав тем самым свою сообразительность.

— Мы получили новости из фьорда. Стирбьорн сразился со своим дядей, конунгом Эриком, и ярлом Брандом. Бранд тяжело ранен, а Стирбьорн разбит и бежал, поэтому наше предприятие закончено, так сказал Льот.

— Это и впрямь важные новости, — прорычал Ботольв, возвращаясь от повозки. Он взглянул на меня и добавил: — Курица — упрямая птица, еще дергается. Утром, я думаю, ему будет еще больно, но он жив и не собирается умирать.

Я кивнул. Лучник вел себя молодцом, хоть он и трэлль.

— Ты уже успел рассказать это Торбранду? — поинтересовался Финн.

Воин со щитом кивнул и переступил с ноги на ногу.

— Берсерки решили, что Рандр Стерки им больше по нраву, чем Стирбьорн.

Я нисколько не удивился. Рандр Стерки собирался идти до конца, а берсерки хотели получить хоть какую-то выгоду из этой затеи. Хидинбьорн заметил, что я все понял, и продолжал переминаться на месте.

— Некто Стенваст сказал им, что надо убить Сигрид и ее ребенка, и это спасет все дело. И таким образом они сохранят верность Паллигу Токесону, своему ярлу.