Оскал дракона (ЛП)

Конечно же, ощущение безмятежности не продлилось и до утра.

Глава 6

Я проснулся из-за криков и огней, и сразу же с ругательствами схватился за меч. И тут мягкий знакомый голос велел мне надеть рубаху и перестать орать.

Торгунна сидела на корточках и доила козу, неустанно работая пальцами, молоко стекало в чашку. Было еще темно, но вокруг горели костры, все суетились, стоянка пришла в движение. Я услышал женские стоны, затем она закричала во весь голос.

— Почему ты доишь козу ночью? — спросил я, еще дурной ото сна, и Торгунна фыркнула, кивнув в ту сторону, откуда раздался крик.

— У нее отошли воды. Мне понадобится молоко, чтобы омыть младенца.

Будущая мать появилась чуть позже, ее решили переместить сюда, посчитав, что здесь будет удобнее принимать роды. Меня и других мужчин стали прогонять, чтобы мы нашли себе другое место для сна. Сигрид переступала с трудом, ее ноги подкашивались, Ива с одной стороны и Тордис с другой поддерживали ее под руки.

— Она обессилела, — прошептала Тордис. — Ей нужен родильный стул.

— Ну конечно, — проворчала Торгунна с кислой гримасой, словно откусила зеленое яблоко. Она выпрямилась, держа миску с молоком на изгибе локтя. — Я совсем забыла взять родильный стул в суматохе, когда собирала вещи, припасы и прочее, спасаясь от врагов моего мужа.

Я надел рубаху и огляделся, кругом горели костры, чтобы отпугнуть эльфов — эти мерцающие создания любят воровать, а еще они пугают новорожденных, насылая ночные кошмары.

Появилась Ингрид, с ее рук капала кровь, другие женщины почтительно сделали шаг назад. Она подошла к стонущей Сигрид и повязала окровавленными руками ленты с рунами на ее запястья, чтобы придать роженице силу и легкость, и облегчить боль. Я знал, что Ингрид была в Гестеринге бьяргригр, повитухой, помогала рожать всем женщинам в усадьбе, ведь только Ингрид владела сейдром, что очень помогало в этом деле; у Торгунны и ее сестры Тордис, этого дара не было.

— Ясна… — простонала Сигрид.

— Мы не сможем одновременно держать ее и принимать ребенка, — настаивала Тордис. — Особенно в самом конце.

Я знал, как обычно происходят роды, — женщина встает на локти и колени, в это время кто-то сзади принимал ребенка. Ингрид деловито развязывала узлы, ослабляла ремни и пряжки, все подряд — еще один ритуал, позволяющий облегчить роды. Женщины распустили волосы и заправили их за пояса, чтобы не мешались.

Сигрид опять застонала и выгнулась. — Ясна... — протянула она.

— У меня есть родильный стул, — сказала Ингрид и взмахнула рукой во тьму. Все головы повернулись к Ботольву, с ухмылкой ковыляющему в освещенный круг. Торгунна и Тордис удивленно переглянулись — по традиции мужчинам не разрешалось присутствовать при деторождении.

— Я ведь и так наполовину скамейка, — пробормотал Ботольв, усевшись на свой морской сундук, — поэтому я здесь лишь наполовину, вторая половина просто закроет глаза, если хотите.

Сигрид подвели к великану, он бережно принял ее сильными руками и посадил себе на колени, голова роженицы прильнула к груди Ботольва, словно эта парочка — любовники.

— Ты испортишь свои штаны, — язвительно сказала Торгунна, и Ботольв усмехнулся.

— Что ж, могу их снять.

Тут же раздался раздался возмущенный хор голосов, а Сигрид подняла к нему влажное от пота лицо и пробормотала:

— Не нужно, я куплю тебе пару новых, мой Родильный стул.

— Так-то лучше, милочка, — сказала Ингрид, уверенная, что ее магия и руны начали действовать. — Немного боли, слез и пота, а потом радость от рождения сына.

— Ясна… — прошептала Сигрид.

— Кто-нибудь разбудит эту жирную корову Ясну? — сердито проворчала Торгунна.

Ингрид пристально посмотрела на меня. Я понял, что оказался последним нежеланным гостем в круге огня, и нехотя вышел, пока Ботольв что-то тихо напевал женщине, покоящейся у него на коленях, а Ингрид, подняв руки, начала бормотать молитву Фрейе.

Мужчины стояли вне освещенного круга, они казались еще более мрачнее из-за отблесков огня. Финн и Абьорн о чем-то спорили.

— Тебя тоже выгнали? — усмехнулся Финн. — Все правильно. Мужчинам там не место. Кроме этой жалкой глупой задницы, которая сейчас изображает из себя высокое кресло под рожающей женой конунга.

Я велел Абьорну выставить часовых, он кивнул, его лицо было мрачным и серым во тьме.

— Эти костры...

Он мог бы не напоминать об этом. Костры, конечно же, были маяками во тьме, и я представил, как обрадовались охотничьи стаи берсерков, а с ними и нидинги Рандра Стерки, прежде они блуждали во тьме, а теперь устремились прямо к нам.

— Есть кое-что похуже, — прорычал Хленни Бримилль — он вынырнул из темноты, таща за собой сопротивляющуюся мазурскую девчонку. Она вскрикнула, когда Хленни грубо втолкнул ее в наш круг.

— Эта жирная корова, рабыня Ясна, мертва. Когда я пришел, чтобы ее разбудить, она уже окоченела, а эта девчонка пряталась под осью повозки, там я ее и нашел, — рассказал Хленни.

Я моргнул.

— Мертва? Ясна?