Оскал столицы

— Что теперь делать? — спрашивает Аиша, а в глазах ожидание, будто у меня клиника для таких, с выдолбленными кельями в горах.

Сидишь в медитации, прикованный цепью к скале: миска с водой и горбушка хлеба раз в день. Лист бумаги, перо и самозанятия по японской каллиграфии. Никаких котов и служанок: из всех развлечений можно погладить только свою озябшую волосатую ногу.

Через пару лет настолько просветляешься, что тень перестаешь отбрасывать.

Идея хорошая, но в очереди где-то лет через пятнадцать стоит. На свете столько возможностей выставить себя полным мудаком, нет чтобы на одной остановиться, Шилнагаил просто с перебором варианты набирает.

— А что тут сделать? — отвечаю Аише. — Я не волшебник, немного лечу. Заклинания времени у меня нет. Принц конечно летом к Алуне отправится, но та, если сразу его не прибьет, обратно быстро сплавит. До лета он еще не раз учудить сумеет. Предлагаю временную изоляцию и постоянное наблюдение целителя.

Принцу больше психолог нужен, на крайний случай, таксист коммуникабельный, но здесь обеих профессий нет. Хотя психолог из меня мог бы неплохой получиться. Приходит ко мне принц: ноет, скулит, рассказывает, как младшая сестра лучше его в матике шарит, а я ему такой: «пусть все ваши тревоги, унесут розовые единороги! С вас семь золотых, следующий сеанс завтра, после обеда.»

Реально — хотелось тоже Шилнагаилу всечь. Я-то думал: вот надежда нации, супергерой, умница и красавец. Слухи такие в народе ходили. Мечтал даже подружиться с ним и гитарный дуэт зафигачить! По факту — алкаш и бездарь, математика хромает, а интеллект вообще в коме лежит.

Аиша меня к Найзирии потащила. Син безмолвной тенью, стоявшей рядом, сказала поужинать и ждать нас в её комнате. Не доросла еще кошкодевочка до узкого круга ограниченных лиц королевского общения.

Я бы тоже с радостью поуминал бы что-нибудь, вместо выдавливания из себя рецептов излечения принца, сомнительной свежести, но принцесса считала иначе.

— Нет чтобы попугая завести, — брюзжал я по дороге к королевской опочивальне, — завели себе ребенка двадцать три года назад! Попугай что? Покрывало накинул и тихо. А этот сливокактусы жует, бухлишко пьет, сестру бьет.

— Никто меня не бьет, — проворчала Аиша, — я просто на расслабоне удар пропустила.

У королевской опочивальни я поднял правую ладонь принцесски и стал пристально в неё вглядываться.

— Что ты там ищешь, Джерк? — нерешительно спросила она, подергивая ладошкой.

— Линию ума не могу найти, — признался ей. — Брат тебя точно покусать не успел?

Она смешно запыхтела, ручку выдернула и бегом к мамке отправилась. Успел только вслед сказать, что пусть день у неё не задался, но вечерний парад звезд я для неё готов устроить. Зря что ли древесного угля на десять лет вечеринок вперед заготовил, с монстров Жуткого леса.

Думаю, моё обещание ей настроение подняло, а брат… ничего не поделать и раньше особо точек соприкосновения не было, а после проверочного теста кулаком в глаз, тем более.

Через минуту из двери выскользнула ну очень знакомая фигура. Дитя порока, которая меня в первый вечер встретила. Только в этот раз вместо черно-белой униформы со скромной заколкой, на ней было розовое платье фрейлины с белым верхом и стильный фиолетовый бант на голове. Да и осанка совсем изменилась.

— Скорость карьеры в королевском дворце быстрее чем моргнуть успеваешь, — приятно удивился за неё я.

— Иногда моргание можно принять за подмигивание, ваша милость, — певуче пошутила она. — Королева просит вас не скучать в недолгом ожидании аудиенции и желает знать какие напитки вы предпочитаете на вечер.

Я тут уже почти свой: просят, желают. Завтра на своей карусели интриг завербуют поработать могучей поняшей. До чего грамотные фрейлины у Найзирии пошли.

— Конечно те же, что и её величество, — согласовал я свою позицию с королевской. — Но без ноток алкоголя, если таковые могут присутствовать.

Она улыбчиво согласилась, слегка поклонившись и мелькнув греховным декольте платья. Интересно сколько, поначалу успешных биографий, нашли там свою могилу?

Ждал я недолго минут пятнадцать, за это время оценку прокинул королевским гвардейцам на карауле, безмолвными тенями, застывшими у дверей. Этих я прежде не видел, но из роты охраны я всего два взвода знал. Семнадцатые уровни, а на фибуле плащей вместо трех зубчиков, как у моей принцессы, четыре. Вот и всё различие: в целом, такие же морды каменные, фигуры зверские, глаза преданные.

Через пятнадцать минут меня пригласили, зашел, а там Найзирия гневная. Клокочет, мечется, суету наводит. Южнокаталийский сливовый кактус, в употреблении которого я еще в Самуре, помощника наместника бывшего стебал, обладал стимулирующим психоделическим воздействием. Короче говоря, был близок по своему действию к «промокашке». Как я понимал, жвачка повышала возбудимость рецепторов глутаматергических нейронов головного мозга. Но вот дальше: насколько эффект серьезен, стабилен и длителен, какие побочки возникают, как быстро разрушается внутриклеточный кальций или падает выработка диацилглицерола — понятия не имел.