Оскал «Тигра». Немецкие танки на Курской дуге

— С «пантерами» из тридцать девятого еще хуже, — сказал Ланге. — Говорил с ребятами из ремонтного взвода. Пятнадцать танков потеряли по техническим причинам. Причем на месте эти проблемы не решить, и их отгонят в тыл. Еще два десятка русские уничтожили. Много танков подорвалось на минах, но это мелкие поломки. Парни сейчас меняют траки.

Я подумал о Бруно Фишере. Пережил ли парень этот бой? Мне захотелось повидаться с ним, ведь они с Отто дружили.

— Да, — вспомнил Херманн, — гауптман Клог интересовался тобой.

— Что ему еще надо?

— Ничего особенного, — улыбнулся Вилли. — Он знает о твоем состоянии. Хотел тебя видеть. Сказал, что ты герой, потому что первым просчитал замаскированную русскую батарею.

— Ну и мы вместе с тобой герои, — хохотнул Ланге.

Чувствовал я себя уже вполне сносно и потому решил отправиться к командиру роты прямо сейчас, не откладывая.

— Где он?

— Там, за тем домом с проваленной крышей, видишь? — показал направление Шварц.

Я кивнул.

— Туда переместился штаб. Там же и санчасть. Загляни к медикам.

— Обойдусь. Вы пока «тигром» займитесь.

Идти было тяжело, меня слегка пошатывало.

В воздухе стоял запах гари, но небо было чистым, дождя вроде не предполагалось. Не хотелось бы по уши в грязи вгрызаться в глубь русских позиций. Хорошо хоть погода пока нам благоприятствовала.

Луханино выглядело паршиво. Может, и не так худо, как Черкасское, но все вокруг говорило о жарких боях. Вокруг валялись трупы убитых. Нашими покойниками занимались похоронные команды, а русские так и оставались валяться в тех местах, где их застала смерть. Глядя на растерзанные тела, меня вновь охватило чувство безысходности.

Еще недавно мы с Отто мило беседовали, а теперь он обугленный кусок мяса. Вряд ли он попал в рай, на этот счет я не питал иллюзий. Всем нам, кто взял в руки оружие, давно уготовлено «тепленькое» местечко в преисподней. Я давно заметил — лучшие люди гибнут в этой войне, тогда как всякая дрянь вроде вчерашнего тупорылого эсэсовца продолжает коптить воздух, отравляя его своим смердящим дыханием.

Ребята из «Дас Рейх» захватили вчера в плен человек двадцать русских. Иваны бились, обороняя позицию, а когда поняли, что уйти не удастся, что их слишком крепко обложили, то приняли решение сдаться. Конечно, плена боятся все, но смерть страшнее, и солдаты вышли с поднятыми руками.

Ничего не могу сказать про ребят из СС, они храбрые бойцы, у них как нигде сильна взаимовыручка, они фактически одна семья. Но они столь же жестоки, сколь и храбры. На многое мы насмотрелись. И на повешенных мирных жителей, якобы партизан, и на изнасилованных женщин, и на трупы маленьких детей. Никогда никого не судил, и не мое это дело, но парни из СС перегибали палку. Сердцем чувствую, что придет им расплата за эти грехи.

Они согнали всех пленных в кучу, насмехались над ними, били, а потом бесцеремонно расстреляли из пулемета. Когда убедились, что все солдаты мертвы, принялись фотографироваться на фоне горы трупов. Особенно веселился высокий эсэсовец с туповатым выражением лица. В этом светловолосом громиле было столько извращенной жестокости, что, наверное, хватило бы на десятерых. Он позировал, наступая на головы убитых, засовывал дуло карабина в мертвые рты.

Мы с Ланге видели все это своими глазами. Стало противно, мы развернулись и ушли. У меня во рту был металлический привкус.

Карл тогда сказал:

— Мне кажется, командир, что это выше всякой мерзости. Ведь те иваны храбро сражались и заслужили, чтобы не быть декорациями на снимках этих придурков.

Я был согласен, но промолчал…

Кругом сновали пехотинцы, в Луханино подтягивались все новые силы. Переходя дорогу, я задумался и едва не попал под колеса «Опель Блица», битком набитого гренадерами. Водитель резко нажал на тормоза, и грузовик с визгом встал передо мной, а солдаты, свесившись из кузова, беззлобно обругали меня.

— Эй, не спи раззява, твою мать! — крикнул один.

— Да эта девчонка дрыхнет на ходу! — подхватил второй, указывая на меня пальцем.

Я не стал их разубеждать, пусть веселятся. Дело в том, что перед началом операции «Цитадель» в целях соблюдения режима секретности было строгое распоряжение нигде не появляться в черной форме танкиста. Мы, в не зависимости от звания и занимаемой должности, ходили в рабочих комбинезонах без знаков отличия. Так что откуда было этим весельчакам знать, что перед ними не простой работяга из ремонтного взвода, а командир «тигра», фельдфебель, удостоенный многих наград.

Лично мне всегда нравилась униформа танкиста. Мы выигрышно выделялись среди остальных родов войск Вермахта: черный цвет формы был одновременно стильным и немарким. Двубортная короткая куртка с розовым кантом на воротнике очень удобна. Длинные, немного зауженные книзу брюки не сковывают движений. Все было продумано до мелочей, чтобы в тесноте танка чувствовать себя свободно. Покрой куртки и эмблема «мертвая голова» в петлицах была взята у германской конницы. На правом рукаве красуется манжетная лента с надписью Grossdeutschland, выполненная зютерлинским письмом.