Оскар

– Как думаешь, гражданка, получится у них?

Выехав на ровную дорогу, на площадь, шофёр повеселел, прищурился лукаво.

– Получится. Обязательно получится…

Мария вздохнула и счастливо улыбнулась, прижимая к себе рюкзачок.

В комендатуре ей пришлось толкнуться в несколько кабинетов, пока не определился нужный.

Моложавый, стройный майор предложил присесть.

– Вас куда направлять? В промышленность хотите? В сельское хозяйство? Есть большие разнарядки на строительство.

– Только не в город!

– А откуда вы сюда прибыли? Кем работали, служили?

– Вот, в документах всё есть. В нашем посёлке, в Новгородской области, артель большая была, рыбу ловили на озёрах… Я библиотекарем там после техникума работала, а в военное время – ещё и учителем в начальную школу преподавать привлекали.

– Ага.

Офицер задумчиво приподнял кончиком карандаша козырёк фуражки.

– Вот, точно! Недавно сообщили, что требуются рабочие кадры в рыбную промышленность. На заливе в данное время организуются рыболовецкие колхозы и артели. Дело вам знакомое, думаю справитесь. Обратитесь к местному уполномоченному оргбюро Рыбакколхозсоюза или вот, напрямую в тамошнее МРС, это…

Офицер привычно, аккуратно, по одной, поднял папки на столе, открыл крайнюю, прищурившись, прочитал там точно по бумажке:

– Это одно из предприятий Управления моторно-рыболовных станций Министерства рыбной промышленности Западных районов СССР. Вот! Все новые рыбаки-колхозники на заливе им сейчас подчиняются. Только вот ведь какая закавыка имеется…

Майор мило почесал карандашом переносицу и достал из стола ещё одну папку.

– У нас сейчас приказ, ну, не приказ, а правительственное постановление такое имеется… Установлено, что в каждой переселенческой семье должно быть не менее двух трудоспособных членов. Вот ведь как. А вы – одна… Могу предъявить для ознакомления.

– А мне вам предъявить похоронку на мужа и свидетельство о смерти малолетнего сына от немецкой бомбёжки?

Мария побледнела, дрожала без слёз.

Офицер поднялся со стула, отвернулся от Марии, откашлялся, молча посмотрел на стену с вождём, прошёлся по кабинету до двери и обратно.

– Ладно, там на месте разберётесь! Вижу, вы гражданка грамотная, лишних вопросов и требований не имеете. Выписывать направление на залив?

– Да, да!

Открыл сейф и, не опускаясь на стул, твёрдо стукнул печатью.

– Вот ваши бумаги.

Поднёс руку к козырьку фуражки.

– Удачи!

– Спасибо!

Слёзы?! Нельзя.

Мария вытерла лицо.

– Спасибо вам.

– Ждите во дворе. Как начнёт грузиться машина в посёлок, вас позовут.

В тени большого закрытого двора – суета.

Вокруг – глухой кирпичный забор, поверху его – колючая проволока.

Солдатик с автоматом скрипел широкими железными воротами, каждую минуту подскакивая к водителям грузовиков и требуя у тех какие-то бумажки, доставал при этом из-за оттопыренного уха красный карандаш и чирикал им что-то разрешительное в предъявляемых бумажках.

Иногда солдатик уходил в свою будку у ворот, садился там на табуретку и минуту, другую отдыхал.

Водители по-свойски шутили над ним, одинаково вынимали из карманов папиросы, прикуривали друг у друга, иногда помогали людям грузиться.

Машины уезжали, заезжали во двор новые.

Ворота скрипели.

Солдатик взмок от исполнения обязанностей, автомат бесполезно болтался на его худенькой шее и был необходим ему гораздо меньше, чем красный карандаш.

Чтобы не мешать никому и не пропустить свою машину Мария отошла в сторону, в тенёк, села там на скамейку.

Красивая скамейка была явно гражданской принадлежностью, её наверняка притащили служивые из какого-нибудь ближнего парка. Литые перильца, чуть облупившаяся чёрная краска, удобно отогнутая спинка, по спинке – ажурные металлические буквы. Что-то про немецкую любовь…

За забором начинала цвести черёмуха.

Люди во дворе казались настороженными, временными, все с одинаковыми вещами, одинаково просто, бедновато, по-дорожному, одетые. Одни выходили из дверей здания, внимательно рассматривая только что полученные бумаги, грузились в кузова подъезжающих машин, другие, скучные, снова уходили в город через железные ворота комендатуры.

– Можно к вам присесть?

Вещей у девчонки было много.

Два громадных чемодана и плотный клетчатый платок, стянутый в тугой узел, с чем-то мягким.

Смешная. Молодая, розовощёкая. Кудрявая. Шарфик на шее.

– Садись.

– А как вас звать?

– А сколько тебе лет?

– Девятнадцать уже…

– Мне гораздо больше, так что давай попросту. Я – Мария, можешь звать меня Маша. А ты кто? Тоже переселяешься?

– Да! Тамара. Звать Тамара, Тома.

– Очень приятно. А ты откуда?

Девчонка не расслышала, пристраивая чемоданы на траве, а узел – рядом с собой, на скамейку. Попыталась сесть, но места всё равно было мало.

– Можно это убрать?

Девчонка тронула чемоданчик Марии.

– Что? А, да! Ставь его рядом с твоими.

Томка решительно переставила все вещи на скамейке в правильном порядке.

– Вот так! А чего у тебя чемодан такой тяжёлый?! Вроде как небольшой… Чего там?

– Воспоминания.

– Уф!

Девчонка с улыбкой посмотрела на Марию.

– Я из Рыбинска сюда приехала, из Ярославской области. Знаешь такой город?

– Знаю.