Осколки

Лицо Ника остается спокойным, но на долю секунды его глаза напряженно вспыхивают, в их глубине отражается что-то болезненное. Я вижу, он борется. Борется сам с собой. И, кажется, наконец сдаётся.

— Даже если так, что потом? Нам не удастся просто раствориться в воздухе. Что мы Риду скажем?

Я чувствую, решение далось ему нелегко. Ник уступил вопреки своим принципам и внутренним правилам, поэтому набираю воздуха в легкие и, изо всех сил стараясь выглядеть уверенной, отвечаю:

— Я возьму это на себя.

— Боже, — стонет он. — Вот это меня больше всего и пугает.

Еще секунду Ник пристально смотрит на меня, а потом встает и стягивает с шеи серебряную цепочку. Открыв замок, снимает жетон и кладет на мою ладонь.

— Держи. Наверное, тебе он нужнее.

Я разглядываю выбитые на металле буквы, в которых отражаются огненные блики, и провожу по ним пальцами, точно зная: их хозяин был мне дорог.

Сквозь пропахший дымом воздух и запах древесины где-то далеко на задворках памяти пробивается слабая, отдающая переливом колокольчика мысль. Намек. Вспышка. Кого-то знакомого. Близкого и родного. Да, именно родного.

Я закрываю глаза и вдруг вижу старый настил. Его доски рассохлись от времени и сырости, зелёная плесень покрывает массивные колонны — опоры, уходящие в воду, над которой роем вьются мошки. Мне тепло. Я сижу на поваленном стволе перед крошечным озером, залитым вечерним солнцем. Пытаясь собрать в раскрытые ладони ускользающие образы, хватаюсь за воспоминания, словно пытаюсь поймать разлетающиеся семена одуванчика. Делаю рваный вдох. Образ проступает четче.

Разбитые костяшки пальцев крепко сжаты в кулаки, и я опускаю на них ладонь. Чувствую призрачный, совсем невесомый аромат. Запах мокрых досок, земли и листьев. Запах Тайлера?

Я поворачиваюсь, перед глазами висит жетон, тот самый. Пуговицы на зеленой рубашке оторваны вместе с клочками ткани, а на щеке застыли кровь и грязь.

— Тай, ну зачем ты полез в драку?

Достав из кармана белый платок, прикасаюсь осторожно, чтобы не сделать больно, и начинаю оттирать кровь с разбитого лица. Интуиция подсказывает, Тай опять меня защищал. Кому придется по нраву, что дочь начальника академии все время отирается рядом? Эти мальчишки думают, я докладываю отцу все, что вижу, но это не так! Только после случая с Ником никто мне не верит.

— Не знаю, — понуро произносит он, все еще упорно отказываясь на меня смотреть. — Тут по-другому нельзя, понимаешь?

— Что он сказал на этот раз?

— Ничего, — отворачивается парень. — Нас же не поймали, значит, беспокоиться не о чем.

— Тай, — серьезно смотрю я на него.

— Ну что «Тай»? — разводит он руками. — Я всегда буду тебя защищать.

Я тяжело вздыхаю и, убирая руки от его лица, сжимаю платок в кулак.

— В этом больше нет необходимости, потому что завтра меня тут уже не будет. Я уезжаю.

На его лбу залегает морщинка, кажется, он берет меня за руку, но я не чувствую прикосновения, потому что воспоминания тают, возвращая меня в реальность.

Я слабо улыбаюсь, проводя по выбитым буквам пальцами. Развернувшись в кресле, хочу сказать «спасибо», но Ник уже скрывается наверху.

***

Несколько минут я смотрю на свое отражение. Точнее, просто стою напротив зеркала, вглядываясь куда-то вглубь, словно надеясь увидеть там проблеск здравого смысла. Поправляю волосы, перекинув их на одно плечо, и спускаюсь вниз. На шее теперь висит серебристый медальон. Не хочу, чтобы Шон видел, поэтому снимаю и бережно кладу в карман.

Арт на кухне гремит так, будто планирует разбудить не только нас, но и жителей пары ближайших городов.

— Шон! — зову я, оглядываясь по сторонам.

— В кладовке, — раздается глухой голос, и я осторожно переступаю кухонный порог.

— Привет, — здороваюсь я с парнями, кивая головой и слегка помахав рукой. Получается по-дурацки, нервно. Но, кажется, этого никто, кроме меня, не замечает. — Мне нужно в город, — говорю я, заглядывая в чулан. Голова парня скрывается под нижней полкой. — В аптеку.

— Зачем? — спрашивает он и, подняв глаза, смотрит на меня снизу вверх. На лице Шона распускается добрая улыбка, и становится стыдно за то, что я собираюсь его обмануть. Мои пальцы вцепляются в косяк так крепко, что аж подушечки белеют.

— Месячные, — смущенно говорю я и, отцепившись наконец от деревяшки, разворачиваюсь, опираясь на стену.

Ник напротив закатывает глаза.

— Оу, да, хорошо, — на секунду растерявшись, отвечает Шон. — Сейчас, только руки помою и я тебя отвезу. Мы взяли по новому паспорту Арта машину в прокате, заодно проверим, сколько выжимает эта красотка.

— Нет, — торопливо перебиваю я. В его глазах недоумение. — Мы с тобой были в городе совсем недавно. Ты же сам говорил, нужно меняться, чтобы нас сложнее было запомнить, иначе это не безопасно.

Шон запускает руку в волосы, оставляя на них несколько паутинок, и, кивнув, все-таки соглашается. Я обнимаю его, убирая пыль с головы, а он целует меня в висок.

— Ты права. Ну возьми тогда кого-то из парней, — пожимает он плечами.