Осколки

На самом-то деле мне обидно и грустно. Я хотела, чтоб он пришел нас послушать. Даже программу поправила так, чтоб он… что-то понял? Да, глупый поступок, детский, но… я сама через себя не переступлю, не начну этот разговор. А Топольский никогда не спросит меня в лоб, потому что просто не догадается. В его мире с хорошими девочками не случается ужасных вещей.

— Это мы еще посмотрим. Надеюсь, за кофе ты мне заплатить позволишь? — спросил Топольский.

— У меня нет времени с тобой спорить, а спорить ты будешь однозначно.

— Буду.

— Ну вот. Сереж, извини, мне действительно пора, а то я ничего сегодня не успею.

— Да, конечно. Если что, звони, я всегда рад.

* * *

Сергей.

Я, в отличие, от Саши, в судьбу не верю, поэтому билеты на следующую субботу купил заранее — прилечу как раз перед концертом, с четырьмя часами в запасе, на случай, если она оценит мою выходку. А она оценит, я, почему-то в этом уверен. И, надеюсь, никогда не узнает, что разницу в аренде клубов я оплатил. Кто виноват, что Иллюзион немного больше затопленного Цельсия?

Конец этого сезона правда давался мне не очень легко, надо бы правда в отпуск, выбросить все из головы и расслабиться. Только вот будет ли он у меня, зависит исключительно от следующей субботы, потому что я устал от неопределенности и недосказанности, я для этого старый уже, наигрался в кипучие страсти.

Только вот интриги никак не кончатся.

Я бы и не заметил это письмо, если бы не ждал платежки и не проверял ящик время от времени. Незнакомый адрес, а в теме письма два слова: Александра Лишина. Недолго думая, я его открыл. Несколько отсканированных документов, половины из которых я сначала даже не понял, пока не увидел самый последний — протокол заседания суда.

Наученный горьким опытом я позвонил Михаилу.

— Перешли, — попросил детектив, — я посмотрю и перезвоню.

Ждать мне пришлось недолго, телефон зазвонил буквально через пять минут.

— Кто-то очень хочет, чтоб твое отношение к Александре поменялось, — не дожидаясь моего вопроса сказал детектив.

— Но это правда? То, что в документах?

— К сожалению, — не стал отпираться мой собеседник.

— Может ты мне объяснишь, что это все значит? Я больше половины из этого протокола не понял.

— Это даже хорошо. Тебе самую грязь из этого дела выбрали.

— Из дела?

Михаил помолчал, раздумывая.

— Саша просила мне не говорить? — спросил я в лоб.

— Просила.

— Ты ведь понимаешь, что я все равно узнаю? Просто это будет чуть дольше.

— Это не телефонный разговор.

— Понимаю. Но поделать ничего не могу, либо ты, либо я пошел искать варианты.

— Ладно, — сдался Михаил, — прислали тебе не все, есть предыстория. Этот Марков Дмитрий Юрьевич, Сашин жених. Насколько я знаю, она за него замуж собиралась, всерьез — то есть и заявление в ЗАГСе было, и платье куплено и все дальние родственники созваны. Ну не знала девочка, что вежливый интеллигентный Димочка — игроман со стажем, у которого все уже проиграно, кроме квартиры, которая вообще тетке принадлежала, но та где-то на севере работает и пустила племянничка по доброте душевной. Ну а дальше у тебя все есть, если на человеческий с протокольного — Марков проиграл свою невесту. Не спрашивай, как ему такое в голову пришло, наркота странные вещи с мозгами иногда творит, да и не так редко похожее случается. Единственный плюс, что нашли ее быстро — меньше, чем за сутки, потому что девочка домашняя и всегда отзванивалась, если дома не ночевала, а тут не отзвонилась, мать переполошилась, обзвонила друзей, потом до Игоря Ольшанского дошло, а дальше не сложно догадаться. Хочешь совет?

— Какой?

— Если у тебя там есть акт судмедэкспертизы — не читай. И показания Лишиной — тоже.

— Все так плохо?

— Неприятно. Жертвы насилия дают очень подробные показания.

— Поэтому именно это мне и прислали?

— Видимо, да и именно поэтому в таком порядке. Так вот… Нашли быстро, потому что оба Ольшанских город на уши поставили — старший официально, а у младшего слишком много знакомых. Причем большинство его отец не одобряет, если ты понимаешь, о чем я. Повязали всех, девочку в частную клинику. Суд тоже быстро очень случился, но слушание было закрытое, журналистов не пускали.

— Почему я ничего не нашел, если были журналисты?

— Потому что старший Ольшанский уже был прокурор области и вполне смог себе позволить журналюг взять за задницу, вот ты и не нашел. Пара статеек все же вышла, но без имен, но искать тоже не советую.

— А дальше?